Лайт уставился на него в недоумении. Хоть Эл и запинался, но лицо его оставалось бесстрастным, ни намека на улыбку или румянец, он даже почти не моргал.
— Рьюзаки, — спокойно сказал Лайт, — мне кажется, ты слишком много об этом думаешь. Нельзя контролировать все на свете.
— Но Лайт-кун, это значит, что я возбудился, думая о тебе.
Лайт почувствовал, как щеки отчаянно краснеют, в то время как Эл оставался чертовски невозмутимым.
— Слушай, я понимаю, как тебя это беспокоит, но… но это нормально. Это случается время от времени с каждым парнем. Я думаю, это просто совпадение, что это случилось, когда я тебе снился.
— Думаешь? — недоверчиво спросил Эл, отправляя в рот третий кубик сахара.
— Да, — Лайт едва сдержал нервный смешок и поскорее повернулся в микроволновке, доставая горячую пиццу, и пошел к столу. Эл поплелся следом и они снова оказались за столом друг напротив друга, прямо как этим утром. Эл со скучающим видом принялся сооружать башенку из сахарных кубиков, в то время как Лайт с наслаждением принялся за свою пиццу. Он здорово проголодался, учитывая то, что они не делали перерыва на обед. Никто не решался тревожить Эла и даже не заговаривали на эту тему.
— Лайт-кун?
— Да?
— Прости, — Эл взглянул на него из-за уже внушительной башни, — наверное, я смутил тебя.
— Ничего, — покачал головой Лайт, — мне жаль, я не хотел тебя бить.
— И все же, я думаю, что заслужил, — Эл лизнул кусочек рафинада, — мы ведь и правда не друзья.
— Мне кажется, у тебя никогда не было друзей, Рьюзаки.
— То же самое могу сказать и о тебе, Лайт-кун, — Эл пристально посмотрел на него, — мне очень жаль, если это ударит по твоему самолюбию.
— Да нет, — признался Лайт, — ты прав. Я никогда не встречал никого своего уровня, кроме… тебя.
— Это да, но все же… — Эл возвел взгляд к потолку, — мы не ладим. Ты прав, мы не друзья. Не настоящие друзья.
— Я думаю, мы даже не старались подружиться, — немного виновато сказал Лайт.
— Дело не только в этом, — детектив, продолжая смотреть в потолок, бросил в рот четвертый кубик сахара, — я не могу сказать точно, у меня никогда не было друзей и я не знаю, как их заводить, но я абсолютно точно знаю, что это ненормально, когда тебе снится очень странный сон с твоим другом и ты просыпаешься… в весьма затруднительном положении. Это не те чувства, которые испытываешь к другу.
— Рьюзаки, — Лайт медленно поднял голову, отрываясь от куска пиццы, — ты сказал, что не помнишь, что тебе снилось.
— Да, я солгал.
— Солгал?
— Точно.
— К чему, черт возьми, ты клонишь? — вспыхнул Лайт. Лицо Эла, как и его голос, оставались бесстрастными и невозможно было понять, о чем он думает. Тогда Лайт решил спросить в лоб. — Ты хочешь сказать… что ты думаешь, что… что у тебя ко мне какие-то чувства?
— Я не совсем уверен, но думаю, что так и есть, Лайт-кун.
— Я тебе не верю, Рьюзаки, — покачал головой Лайт и не солгал. Он вообще не мог представить, чтобы Эл был к кому-нибудь привязан, не то что к главному подозреваемому. Он был таким холодным, таким бесчеловечным, смертельно бледным, бездушным, безжалостным… Он вообще не мог ничего испытывать.
— Печально, — вздохнул Эл, — тогда зайду с другой стороны. Ты идеальное воплощение всех лучших качеств: ты красивый, умный, талантливый, лучший в спорте и в учебе, поэтому я не удивлюсь, если ты воспримешь все мои слова в штыки, Лайт-кун.
— Что…? — губы Лайта растянулись в небольшой, недоверчивой улыбке. Эл, своими недвусмысленными намеками, загнал Лайта в тупик. Он почувствовал себя оскорбленным, а тот факт, что его оскорбил Эл, этот эксцентричный ублюдок со стеклянными неживыми глазами, только подпалял злость.
Хотя, честно признаться, Лайт уже сталкивался с симпатией других парней, ведь он в самом деле, как сказал Эл, был идеальным и привлекал внимание как женского пола, так и мужского, но он игнорировал всех, независимо от пола и ориентации. Он не хотел отношений.
И снова он подозревал, что Эл играет с ним. Лайт был уверен, что Элу ничего не снилось, а утреннее недоразумение он использует как предлог.
На самом деле у Эла нет к нему никаких чувств. У него ни к кому нет чувств.
И эта грустная улыбка на бледном лице только еще больше подстегнула Лайта.
Он решительно встал и, оперевшись руками об край столешницы и перегнувшись через стол, поцеловал Эла в губы. Это был легкий поцелуй, длившийся всего мгновение. Лайт тут же отстранился и, склонив голову, взглянул на реакцию детектива. Эл побледнел еще больше, вжавшись в спинку своего стула и во все глаза глядя на Лайта. Он так ничего не сказал и Лайт, довольный собой, расценивал это молчание как маленькую победу.
И Лайт, с его странными диснеевскими видениями, пожалел, что поцелуй не сработал как в сказке, только наоборот. Было бы здорово, если бы Эл заснул на сто лет и кто-нибудь, например Лайт, запрятал бы его в хрустальный гроб посреди леса, или упек бы в высокую башню, чтобы забыть и о нем, и о его дурацких обвинениях.
Лайт сел обратно на свой стул, не отрывая взгляда от Эла. Тот продолжал смотреть почти не мигая с тем же отрешенным выражением лица.
— Лайт-кун?
— Да, Рьюзаки?
— Я считаю, что ты увеличил процентную вероятность того, что ты Кира.
— Да? — Лайт мысленно ухмыльнулся, греясь в лучах своей маленькой победы. Эл явно не ожидал этого поцелуя и все еще был ошарашен. Он даже не в состоянии был придумать угрозы или вывести новую теорию, только напомнить о своих процентах.
— Да, и это очень печально.
— Печально? — Лайт скептически приподнял бровь, — Мне кажется, ты, наоборот, должен быть вне себя от радости.
— Я должен, но…
И хотя Лайт готов был предугадать каждое слово, Элу все же удалось вытащить туз из рукава:
—…мне кажется, я люблю тебя.
========== Глава 3. Зеркало. ==========
То ли из-за мыслей, что настойчиво лезли в голову перед сном, то ли из-за чертового «Диснея», который то и дело всплывал в сознании, то ли из-за Эла, который сводил с ума, но…
Этой ночью Лайту приснился Рьюзаки.
И снова в стиле «Диснея». Не важно в каком облике он представлялся, будь то Белоснежка или Спящая Красавица, даже в мультфильме он умудрялся оставаться самим собой, таким же равнодушным и холодным.
Лайт, будто со стороны, наблюдал за происходящим. Он узнал эту сцену, ибо когда-то Саю страшно пугалась на этом моменте и закрывала глаза.
Он помнил огромный замок, который окружали непроходимые колючие дебри, помнил принцессу Аврору, которая, будто во сне, шла за зеленым огоньком, заманивающим ее вверх по винтовой лестнице к ее трагической судьбе, предсказанной злой ведьмой на ее день рож…
Нет, сейчас тут не было принцессы Авроры, лишь каменные стены, заманчиво танцующий в воздухе зеленый огонек и… Эл.
Он медленно встал и протянул руку к огоньку, но тот отлетел в сторону. Эл, не опуская руки, пошел за ним, завороженно глядя на него своими огромными черными глазами.
— Рьюзаки!.. — крикнул Лайт. Эхо гулко отскочило от стен, но Эл будто не слышал, или не хотел слышать, продолжая следовать за сиянием.
Лайт понимал, что это всего лишь сон, и видел параллель, проложенную между сном и реальностью — Эл отказывался слушать его как во сне, так и в жизни. Не важно, сколько бы раз Лайт ни говорил, что он не Кира, Эл никогда его не слышит.
— Рьюзаки! — уже настойчивей позвал Лайт и поспешил следом. Эл уже дошел до винтовой лестницы и поднялся на первую ступень, не отрывая глаз от огонька.
Лайт продолжал прокладывать горькие параллели. Будь то сон или реальность, Эл, словно одержимый, слепо идет к своей смерти. Во сне дорожка ведет его к веретену, в жизни — к Кире, и в одном и в другом развитии событий он умрет.
Лайт, наконец, догнал его, даже во сне задыхаясь от бега по бесконечным ступеням. Он оказался в круглой комнате, посреди которой стояла красивая, резная прялка с острым веретеном, на конце которого горел зеленый огонек, будто приглашая до себя дотронуться. Эл, не раздумывая, шагнул к нему, не отрывая глаз от огонька. Он протянул руку…