Сосредоточенные и угрюмые, Цикута с Лаконосом беседу не поддержали. Неподвижно уставившись перед собой, они явно размышляли о предстоящем подвиге. Закатив глаза, листокрылая уселась рядом и заглянула в оставленный Белладонной глиняный горшочек.
Брионии однажды доводилось наблюдать, как молния ударила в дерево и превратила его в обугленный остов, но подобный огонь видела впервые. Тоненькое волоконце извивалось, сияя осколком солнца. Такое крошечное по сравнению с громадой улья!
– Как это возможно? – прошептала она. – Неужто одна искорка может спалить целый город?
– Всё продумано, – буркнул Цикута.
Он указал крылом на принесённые из джунглей мешки, набитые диким бадьяном и другими горючими растениями.
– С Росянкой было бы проще, – тягуче пробасил Лаконос. – Странно, что она не с нами.
– Занята, – отрезал Цикута.
– Чем? – не утерпела Бриония, хотя прекрасно знала, что Цикута всегда помалкивает о секретных делах своей дочери.
– Я думал, она поможет, – не унимался Лаконос. – Было же в плане, что по стенам взберётся горючий плющ!
– Всё и так получится, – заверил Цикута, выразительно сжав когти.
Младший взглянул на него с сомнением.
– Может, всё-таки подождём Росянку? Вдруг успеет?
– Лаконос, – вздохнул Цикута, выказав, наконец, толику раздражения, – не будь таким настырным.
– Ну спасибо! – проворчал тот.
– План хорош. – Цикута осторожно взял горшочек в лапы. Пламя осветило его морду, и глаза оказались в тени. – У нас есть всё необходимое.
– Я не настырный, – пробормотал Лаконос, – а рассудительный.
Из-за угла оранжереи показался силуэт дракона, и Бриония напряглась, готовая к схватке. Однако тут же поняла, что это не ядожал: на крыльях золотисто-жёлтые пятна, остальная чешуя тёмно-серая и переливается, словно мех шиншиллы – точнее, целой их стаи.
Всего день, как знакомы, а стоит его увидеть – и мысли сразу о чём-то милом, маленьком и пушистом.
– Сатир, – прошептала она.
– Привет, Бриония, – улыбнулся он в ответ.
– Всё в порядке? – прервал его Цикута.
– Сделали всё, что могли, – доложил шелкопряд. – Предупредили наших в улье, чтобы держались у самых выходов и взяли с собой драконят. Бойцы «Хризалиды» заберут яйца и тех, кто в коконах. Отправили по паутине сообщения в ульи Златки и Богомол… – Сатир замялся. – Был бы в запасе ещё денёк…
– У нас его нет, – проронил старший без гнева, но тоном, не допускающим возражений.
Сатир взглянул вверх на длинный шёлковый мост, уходящий к улью Богомол на юге. Серебристые нити чуть мерцали в темноте, словно в них запутался звёздный свет.
– Что, правда весь город сгорит? И паутина тоже?
– Мы не собираемся жечь её нарочно, – ответила Бриония, – хотя если улей, как мы все надеемся, рухнет…
Заканчивать не было нужды: все и так понимали, что случится с шёлковой сетью, которая протянулась от верхних ярусов.
Когда Росянка впервые рассказала о «Хризалиде» – подпольной группе шелкопрядов, это был как удар по голове.
Бриония была всего на год старше её, они росли вместе и всегда считали, что шелкопряды – слабые, робкие создания, неспособные постоять за себя.
А потом вдруг Росянка сообщила о необходимости предупредить «Хризалиду». Что за глупости! Почему бы сразу не объявить и ядожалам? Весь план насмарку!
Однако после знакомства с Сатиром и другими подпольщиками Бриония даже представить себе не могла, как можно было сжечь улей, не дав им спастись. Ведь тогда она не встретила бы Сатира!
Шелкопряд мог бы погибнуть в огне, а она и не знала бы, какого замечательного дракона потеряла.
– Понятно, – вздохнул Сатир, поправляя крылья. – Чем ещё мы можем помочь?
– А вы хотите? – удивилась Бриония.
В глазах Цикуты вспыхнули искры.
– Можете поджечь город изнутри, – сказал он. – Это было бы очень кстати.
Сатир снова взглянул на улей… Нет, не на улей, поняла Бриония. Он смотрел на паутину, где жили все его близкие, – родное гнездо, что они свили для себя; единственный дом, который знали.
Если план сработает, шелкопряды останутся посреди обугленных развалин на голой равнине без малейшего понятия, куда податься.
– Ты не обязан ничего делать, – выпалила листокрылая, заработав косой взгляд Цикуты. – Это крайне опасно!
Тот посмотрел ей в глаза и покачал головой.
– Я мечтал сразиться с ядожалами с тех пор, как вылупился, – тихо произнёс Сатир. – Они позволили отцу умереть и отправили моего брата в улей Цеце. Принцесса Сколопендра – одна из самых жестоких сестёр королевы Осы; вот почему в здешней «Хризалиде» так много наших. Я готов к настоящему делу – мы все готовы.