Меня будит звук открывающейся двери. Я вглядываюсь сквозь приоткрытые веки и вижу, как он входит, с почти раздраженным выражением лица.
— Просыпайся, — говорит он, подходя к шкафу и открывая его. — Мы уезжаем через час. Тебе нужно собрать вещи.
— Собрать что? — Сонно спрашиваю я, приподнимаясь на локте. — Здесь нет ничего из моих вещей.
Николай нетерпеливо указывает на шкаф, и я убираю волосы с лица. Никак не могу отойти от своего глубокого сна, все кажется туманным и замедленным. Мне требуется минута, чтобы понять, о чем он говорит.
В шкафу висит ряд женской одежды, и я вижу еще больше сложенной на полке над ней. На полке ниже стоит обувь, и я понимаю, что кто-то сделал покупки и убрал эти вещи. У меня нет ни малейших сомнений в том, что это был не Николай, возможно, личный помощник, но, тем не менее, это поражает меня.
— Что все это значит? — Сажусь, моргая. — Я не понимаю.
— Я попросил кое-кого выбрать вещи для тебя. — Он говорит это небрежно, как будто нет причин, по которым мне могло бы не понравиться, что он поручил кому-то покупать вещи для своей новой жены. — Все остальное, что тебе может понадобиться, также находится здесь. В ванной комнате есть туалетные принадлежности в большом ассортименте. Все остальное, что ты пожелаешь, можно приобрести, если хочешь. Но если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать, прежде чем мы уедем. Несколько дней нас не будет рядом с цивилизацией.
Я чувствую скручивающийся узел в животе. Он увозит меня, чтобы избавиться от меня? Возможность того, что он может захотеть избавиться от меня, не приходила мне в голову. Я боялась этого со стороны его отца, но зачем было так утруждать себя женитьбой на мне только для того, чтобы убить меня позже? Честно говоря, я не понимаю, зачем он вообще взял на себя роль мужа.
— Чемодан наверно тоже в шкафу? — Спрашиваю я, и Николай поднимает бровь.
— Все тот же острый язычок. — Его голос звучит небрежно, как будто ему на самом деле все равно. — Я с нетерпением жду возможности немного смягчить его.
— Ты не ответил на мой вопрос. — Теперь я чувствую себя немного более проснувшейся, и мое раздражение на него возвращается.
— В шкафу есть чемодан. И нижнее белье в верхнем ящике, кое-что из этого даже выбрано мной. — Его взгляд темнеет, в его глазах снова появляется тот штормовой блеск. — Не стесняйтесь брать с собой что-нибудь из этого, или не делай этого. Ты мне также нравишься обнаженной.
Я думаю, это должно быть комплиментом. И, возможно, другой женщине было бы приятно услышать это из его уст, но я не другая женщина. Я женщина, на которой он решил жениться, не спросив меня, и у меня такое чувство, что очень скоро он пожалеет об этом выборе.
Я встаю с кровати, не обращая внимания на свою мятую одежду и спутанные волосы. Меня не должно волновать, что он думает о том, как я выгляжу, напоминаю я себе, подходя к шкафу, разглядывая то, что внутри, пока он идет к комоду, чтобы упаковать кое-что из своих вещей. Я чувствую себя неуютно интимно, находясь вместе с ним в комнате, собирая вещи. Как будто мы супружеская пара…кем мы и являемся… но у меня нет никакого желания на самом деле находиться в этом статусе.
Кто бы ни делал покупки, он проделал отличную работу. Вся одежда красивая, моего размера, и это заставляет меня задуматься, приложила ли к этому свою руку Марика. Николай не жалеет средств, чтобы нарядить меня, это и так ясно. Здесь есть все, что мне может понадобиться, и даже больше, и это снова сбивает меня с толку.
От него не ожидаешь ничего подобного. Предполагалось, что я буду игрушкой для его отца, кем-то, кем можно насладиться и выбросить. Но теперь я жена Николая, смотрящая на шкаф, полный дизайнерской одежды, которую вот-вот увезут куда-то, по моему мнению предположительно в свадебное путешествие.
По крайней мере, если он купил мне все это, он, вероятно, не планирует вывезти меня и убить. Это была бы пустая трата денег.
Я не беру с собой ничего из нижнего белья, хотя бы из чистого упрямства. Он может заставить меня трахаться с ним, но он не может заставить меня носить белье, которое он выбрал.
— Куда мы едем? — Спрашиваю я, укладывая три пары джинсов в сумку. — Я понятия не имею, что брать с собой.
— Домик в лесу, — говорит он небрежно. — Возьми с собой то, что будет удобно. Не будет никаких изысканных ужинов или шопингов.
Он говорит это почти насмешливо, как будто ожидает, что я буду разочарована. Как будто меня это вообще волнует. Как будто меня кто-нибудь, когда-нибудь о чем-то спрашивал.
— Я этого не ожидала, — говорю я ему категорично, доставая две пары джинсов и заменяя их леггинсами. Если он говорит "удобно", тогда мне будет чертовски удобно. Если у него будут претензии к тому, что ему приходится видеть свою жену в одежде для домашнего отдыха, я напомню ему о том, что он сказал. У меня нет желания разгуливать по лесу в коктейльном платье и бриллиантах.
— Машина скоро будет здесь. — Он смотрит на свой телефон. — Поторопись.
— Тороплюсь. — Я засовываю горсть футболок в сумку. — Самолет вылетает или что-то в этом роде? У тебя нет частного самолета?
— Мы едем на машине. Я готов скорее убраться отсюда, вот и все.
В его тоне есть что-то напряженное, что мне все же не нравится. Если нам не нужно успевать на самолет, нет причин так спешить, и мой желудок сжимается от холодного беспокойства, я иду в ванную, чтобы побросать все, что мне может понадобиться, в сумку. Это занимает у меня больше времени, чем, я думаю, ему нравится, но я на самом деле не знаю, что было куплено для меня, поэтому мне требуется минута, чтобы найти все это.
— Ты закончила? — Он едва ли не притопывает ногой, когда я выхожу со своими сумками, и я, прищурившись, смотрю на него.
— Может быть, тебе действительно нужен отпуск. Ты всегда такой напряженный?
Его лицо не меняется.
— Пойдем, Лиллиана.
Я начала понимать, что, когда он использует мое настоящее имя, а не одно из прозвищ, которые я презираю, это означает, что он серьезно относится ко всему, что говорит. Все, что это делает, это заставляет меня еще больше сопротивляться этому, потому что я не хочу, чтобы он думал, что может заставить меня делать то, что он хочет, используя мое имя.
От того, как он торопится, у меня бегут мурашки по коже. Сама идея отправиться с ним в отдаленный коттедж после того, как он так себя ведет, вызывает у меня все больший дискомфорт, но я не вижу выбора для себя. От этого никуда не деться. Если бы я попыталась сбежать, его охрана схватила бы меня, или он схватил бы меня сам, и я думаю, что предпочла бы, чтобы меня схватили охранники.
— Лиллиана. — Его голос снова прорезает воздух, и я свирепо смотрю на него.
— Да иду я! Поехали.
Когда мы выходим на улицу, там стоит машина, но без водителя. Я смущенно смотрю на Николая, когда он берет мои сумки и указывает на пассажирское сиденье.
— Я говорил, что буду за рулем.
— Нет, не говорил… — я замолкаю, чувствуя, как затягивается узел беспокойства. Он сказал, что мы поедем, что я истолковала как означающее, что нас повезут. Но теперь, видя припаркованный там Maserati и отсутствие водителя, становится ясно, что он сам повезет нас куда бы то ни было.
Вернусь ли я?
Все это не имеет смысла. Ему не нужно было жениться на мне, если он просто собирался убить меня на следующий день после свадьбы. Ему, конечно, не нужно было покупать мне одежду стоимостью в универмаг и другие предметы. Но это все еще заставляет меня чувствовать, как будто что-то не так.
— Ты не можешь купить мое доверие и любовь, — говорю я ему, садясь в машину, и он заводит двигатель. — Дизайнерская одежда и крутая машина, это не путь к моему сердцу.
— Я говорил тебе, что твое сердце меня не интересует. — Двигатель урчит, когда он сворачивает на длинную подъездную дорожку, и я борюсь с желанием потереть руки о маслянисто-мягкие кожаные сиденья. Я никогда раньше не была в такой шикарной машине.
— Ну да, конечно, только мое тело. — Я не утруждаю себя попытками скрыть отвращение в своем голосе. Я хочу, чтобы он знал, как сильно я этого не хочу. И я не хочу… точнее вообще-то уже не знаю.
— Лучше я, чем другие. — Он не смотрит на меня, выезжая на шоссе. — Я не причиню тебе вреда.
— У нас с тобой разные представления о том, что такое вред. — Я засовываю руки между колен. — Ты заставляешь меня делать то, чего я не хочу. Я думаю, это все же причиняет боль и некий вред.
— Тогда ты понятия не имеешь, что такое настоящая боль.
— А ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — огрызаюсь я в ответ, стиснув зубы, пытаясь сдержать мгновенную вспышку гнева, которая разрастается в моей груди. Как он смеет? Он понятия не имеет, какой была моя жизнь, и через что я прошла.
— Я понимал бы лучше, если бы ты разговаривала со мной вместо того, чтобы постоянно бросать в меня резкими словами. — Челюсть Николая сжата, и я могу сказать, что он тоже злится. Вот и чудненько. Если мы супружеская пара, мы могли бы и поспорить.
— Я не думаю, что тебя это действительно волнует.
— Думай что хочешь. Но мы собираемся побыть вместе несколько дней, и, если ты не хочешь тратить время на разговоры, я знаю, на что еще мы его потратим. — Он смотрит на меня с горячим блеском в глазах. — Но мы все равно будем делать именно это, большую часть времени.