Я отгоняю мысль о том, как он заставил меня кончить с ремнем. Как чертовски приятно было чувствовать, как он входит в меня, даже несмотря на то, что я не хотела этого, я не хотела, действительно не хотела. Как с ним всегда так чертовски хорошо?
Николай готовит для меня горячую воду и батончики мюсли, в точности как он и обещал, оставляя горячую воду в ванной, чтобы я могла немного побыть наедине. Это поражает меня, потому что я не ожидала, что он будет таким вдумчивым.
— Я буду здесь, когда ты закончишь, — говорит он мне, и я чувствую на себе его взгляд, когда иду в ванную, но это не кажется таким похотливым, как обычно.
Чего я действительно хочу, так это принять ванну или горячий душ, просто погрузиться в горячую воду на столько, на сколько это возможно, и смыть всю боль, чтобы действительно почувствовать тепло до костей, но ничего не заставляет меня чувствовать себя лучше.
Я снимаю одежду, в которой меня лихорадило несколько дней, дрожу, когда тянусь за мочалкой и быстро вытираюсь губкой. Я заворачиваюсь в махровый халат, все еще дрожа в холодной комнате, и мою волосы остатками воды, пока она еще слегка теплая.
Николай ждет меня в спальне, в точности как он и сказал. Он указывает на стакан воды рядом с кроватью.
— Выпей немного. Я поил тебя как мог, пока ты была без сознания, но это было тяжело.
Я киваю, беру стакан и делаю глоток. Между нами возникает странная неловкость, которой никогда раньше не было. Я не узнаю эту версию Николая, и я не совсем уверена, что он сам узнает ее. Он пытается заботиться обо мне, и я не думаю, что он знает как.
Наступает долгое молчание, а затем, когда я ставлю стакан на стол, он протягивает руку, убирая прядь мокрых волос с моего лица.
— Я думал, ты умрешь, — тихо говорит он, как будто убеждает себя, что я все еще жива, и я не знаю, что с этим делать.
Я знаю еще меньше, что с этим делать, когда его рука нежно прижимается к моему лицу, притягивая меня к себе, когда он наклоняет свой рот к моему. Он никогда раньше так меня не целовал. Это мягко и медленно, его губы касаются моих, как будто он беспокоится, что я могу сломаться. Я знаю, что должна отстраниться, сказать ему, что я его не хочу, но меня никогда раньше так не целовали, и мне это нравится. Где-то в глубине души я знаю, что должна быть в ужасе от этого, но его губы приятны на ощупь. Они мягкие и теплые, его пальцы скользят по моей скуле, когда он обхватывает ладонями мое лицо. Я бессознательно наклоняюсь, мои руки погружаются в теплую шерсть его свитера, когда его язык скользит по моей нижней губе.
Николай стонет, обе его руки скользят по моим волосам, когда его язык проникает в мой рот, и я резко прихожу в себя. Я упираюсь в его грудь, пытаясь вывернуться из его рук.
— Николай…
— Пожалуйста, не надо, зайчонок, — бормочет он мне в губы, и я на мгновение замираю в абсолютной тишине. Он никогда раньше ни о чем меня не просил. Никогда не говорил "пожалуйста" мне. Он всегда хотел, чтобы я все выполняла. — Мне нужно…
Он стонет, опрокидывая меня на спину на подушки, наклоняясь надо мной, когда тянется за одеялом, чтобы укутать нас и защитить от холода.
— Ты нужна мне, — бормочет он мне в рот. — Я так чертовски сильно хочу тебя, Лиллиана…
Я чувствую, как сильно он меня хочет. Он прижимается твердым, как скала, к моему бедру, его член напрягается сквозь ткань джинсов, прижимаясь к моему обнаженному бедру там, где мой халат сдвинут в сторону. Он уже возится со своей одеждой, сбрасывая слои, пока жадно целует меня, и я чувствую, как волна его желания угрожает захлестнуть и меня.
Кажется, что быть такой желанной…это здорово. Чувствовать, как он изголодался по мне, не в состоянии снять свою одежду достаточно быстро, рука, не обхватывающая мое лицо, шарит между его одеждой и моим халатом в спешке, стремясь ощутить прикосновение кожи к коже.
Я должна сказать ему нет, даже если это ничего не изменит. Я должна протестовать, сказать ему, что я этого не хочу. Но. Я чувствую, как меня охватывает та же боль, желание ощутить его теплую плоть напротив моей, сладкое, доставляющее удовольствие растяжение его члена, наполняющего меня, напоминание о том, что я жива. Я все еще слаба, чувствую, что едва могу двигаться, но Николай скользит рукой по моему боку, откидывая халат, и со стоном снова целует меня.
— Я буду осторожен девочка моя, — шепчет он мне в губы. — Я не причиню тебе боли. Пожалуйста, Лиллиана. Я хочу…
Он прерывисто втягивает воздух, сбрасывает джинсы и снимает свитер, одеяла подоткнуты вокруг нас обоих, когда я чувствую, как его широкая мускулистая грудь касается моей, вся эта твердая обнаженная плоть скользит по мне, когда его член устраивается между моих бедер.
— Боже, Лиллиана… — он снова стонет мое имя, его рот наклоняется к моему, когда он проникает между нами, его головка члена упирается в мой вход. — Я буду двигаться медленно, я…
Я чувствую, какая сдержанность требуется ему, чтобы сделать именно это. Он такой чертовски твердый, его член толстый и твердый, когда он начинает входить в меня, и я не могу удержаться от стона в поцелуе, когда чувствую, как он начинает заполнять меня.
— Скажи мне, что это приятно, — выдыхает он мне в рот. — Девочка…
Я не должна. Я должна бороться с ним, как я всегда делаю. Но я тоже не могу найти в себе силы бороться с тем, что я чувствую, не прямо сейчас. Это приятно, так чертовски приятно, и я снова стону, когда он толкается, еще один дюйм его члена погружается в меня, когда его рука сжимает подушку рядом с моей головой, другая зарывается в мои волосы.
— Это приятно, — выдыхаю я, мои бедра выгибаются навстречу ему, мое тело хочет большего. Еще дюйм, и я слышу стон, который вырывается из моего рта, моя киска сжимается вокруг него, втягивая его глубже. — О…
— Да. — Он стонет, входя в меня еще на дюйм. — Это так чертовски приятно. О боже, Лиллиана…
Он никогда не был таким раньше. Такого раньше никогда не было, медленно, романтично и сладко, Николай медленно берет меня в дюймы, пока я не начинаю задыхаться от удовольствия, моя спина выгибается дугой, пальцы впиваются в простыни. Я собираюсь кончить, просто от медленного, раскачивающегося трения его обо меня, и я не могу с этим бороться. Я не хочу с этим бороться.
— О боже, я… — выдыхаю я ему в ухо, снова выгибаясь, и Николай стонет, входя в меня так глубоко, как только может.
— Правильно, зайчонок. Иди за мной. О боже, иди за мной, маленькая…
Я кончаю, распадаясь под ним, удовольствие накатывает на меня волнами, когда я вскрикиваю, хватаясь за его плечи, когда мои бедра прижимаются к его. Оргазм продолжается, когда Николай делает толчки, перекатываясь через меня и заставляя меня чувствовать, как будто каждый нерв в моем теле горит, когда я стону, извиваясь под ним, сжимаясь и трепеща по всей длине его члена.
— Блядь… — он стонет, снова толкаясь, и я чувствую, как все его тело напрягается. — Я собираюсь… боже…
Я чувствую горячий прилив его спермы, когда он заполняет меня, его бедра содрогаются напротив моих, его рот прижимается к моему плечу, когда он жестко кончает. Это посылает через меня еще один волнистый толчок удовольствия, ощущение его горячего и твердого члена внутри меня, почти отправляющее меня через край в очередную кульминацию.
Николай долгое время не двигается, тяжело дыша, возвышаясь надо мной.
— Лиллиана… — он выдыхает мое имя, протягивает руку, чтобы провести пальцами по моей щеке, и я чувствую, как мое сердце подпрыгивает в груди, когда я отворачиваю лицо.
В последствии все это стремительно возвращается. Я вспоминаю, почему я должна ненавидеть его, почему я так долго боролась с ним, почему я должна стараться не получать удовольствия от того, что он со мной делает. Он заставил меня выйти за него замуж, заставил произнести мои клятвы и затащил меня к себе в постель. Он наказал меня, причинил мне боль, и теперь я здесь, оправляюсь от воздействия, потому что он напугал меня так сильно, что я убежала в снежную бурю. Он не должен мне нравиться, и я не должна хотеть его, или видеть в нем кого угодно, кроме дьявола, жестокого человека, от которого я должна сделать все, чтобы убежать. Я думаю, Николай чувствует, что я отключаюсь, потому что он отстраняется от меня, его член выскальзывает, когда он перекатывается на бок, стараясь подоткнуть вокруг себя одеяла.
— Лиллиана… — он снова начинает говорить, но я качаю головой, тяжело сглатывая и отказываясь смотреть на него. Я чувствую его сперму на своих бедрах, и я не хочу думать о том, как это было приятно, как мне нравится, когда он вот так прикасается ко мне. Как сладкий, медленный секс угрожает разрушить все барьеры, которые я воздвигла между нами, чтобы он не заставлял меня чувствовать к нему то, чего я не должна.
— Очевидно, что я не могу уйти от тебя, — натянуто говорю я ему, все еще отводя взгляд, когда туго натягиваю одеяло на грудь. — Но я не обязана любить тебя. Я никогда не буду. Ты мне не нужен, Николай, и это не изменится.
Он долго молчит, а затем я чувствую, как он сдвигается, немного приподнимается и смотрит на меня.
— Ты ошибаешься, Лиллиана, — тихо говорит он. — Я знаю, что ты хочешь меня. Я чувствую это каждый раз, когда мы вместе. Я вижу это по тому, как ты иногда смотришь на меня, когда думаешь, что я не вижу. Ты можешь притворяться сколько угодно, бороться с собой сколько угодно, но я знаю правду. И в этом нет ничего плохого.