Фили повел головой, усилием воли отгоняя грустные мысли, и сосредоточился на том, что говорил Бард – о руинах Дейла, о голодающих людях, о сгоревшем Эсгароте… За правым плечом нового короля Дейла стояла Сигрид. Фили даже позволил себе мимолетно улыбнуться, встретив ее восхищенный взгляд…
– Нам нужны мастера и материалы, иначе многие просто не переживут зиму! – горячо закончил Бард и замолчал, ожидая ответа.
Фили помолчал, устало потерев переносицу. Столько жертв, а все проблемы по-прежнему решались золотом. Литой королевский венец давил на голову, вызывая тупую, ноющую боль.
– Вы получите столько золота, сколько нужно, чтобы обеспечить себя всем необходимым, – наконец, ответил он.
– Ваше величество, – негромко позвал стоящий рядом с троном Балин. – Мы не можем так разбрасываться сокровищами нашего народа. Торин бы…
– Торин мертв. Он погиб из-за этих сокровищ! – на мгновение Фили дал волю чувствам и одернул советника. В голосе молодого короля прозвучали металлические нотки. – Эребору не нужно золота – нам его хватит на несколько жизней. Эребору нужны друзья.
Балин осекся на полуслове, с внезапным уважением взглянув на молодого короля, которого знал с рождения, и склонил седовласую голову в знак согласия.
– Дейл получит столько золота, сколько нужно, – повторил Фили, обращаясь к Барду.
– Благодарю, Король под Горой, – мужчина склонил голову, даже не пытаясь скрыть своей радости. – От лица всех жителей Дейла я клянусь, что мы окажем любую посильную помощь гномам Эребора. Пусть между нашими народами вновь воцарится мир как в давние времена.
– Да будет так. Балин, проследи, чтобы люди получили все необходимое, – Фили поднялся с трона, давая понять, что аудиенция окончена.
Гномы склонились, провожая своего короля. Фили шел, постоянно напоминая себе, что нельзя ускорять шаг, надо выглядеть царственно, что он должен быть достоен… Больше всего хотелось сорваться на бег, скрыться в своей комнате, запереть двери и, пожалуй, напиться. Или сделать еще что-нибудь, чтобы только избавиться от этого ощущения безысходности, что поселилось в душе молодого гнома в той недавней битве.
Все события последних дней слились в один кошмарный сон, от которого он никак не мог пробудиться. Горячая кровь брата, затуманенный взгляд дяди, его последние слова: «Позаботься о нашем народе… ты справишься…» – погребальная церемония и две плиты, наскоро вытесанные из белого мрамора, навсегда запечатавшие могилы истинного Короля под Горой и его младшего племянника, чью тайну знали только Фили и эльфы, сопровождавшие его тогда в бою, коронация, когда Балин дрожащими руками возложил на голову нового Короля под Горой тяжелый венец, найденный в сокровищнице… Молодой гном вздохнул с облегчением, наконец, добравшись до своих покоев. Времени отдыхать не было – только сбросить тяжелые парадные одежды, переодеться в привычную рубаху и куртку, а потом его ждали в кузнях. Будучи совсем ребенком он удивлялся, почему Торин вечно пропадает с мастерских, зачем работает до седьмого пота, наравне со всеми. Теперь Фили понял – не деля с народом его жизнь, невозможно было им править. А еще постоянные заботы помогали справиться с болью в душе. Молодой гном позволил себе на минуту задержаться у окна. Над пустошью вот уже несколько дней клубился черный дым – в огромных ямах гномы и люди сжигали тела орков и гоблинов. Фили прислонился к раме и стащил с головы тяжелый венец, небрежно положив его на каменный подоконник.
– Не разбрасывался бы ты так короной Эребора, молодой король, – раздался за его спиной насмешливый голос.
Фили мгновенно обернулся, выхватывая из-за пояса кинжал, но тут же расслабился – в удобном кресле в углу комнаты сидел и задумчиво поглаживал длинную бороду старик в серой хламиде.
– Гэндальф, – гном искренне улыбнулся, узнав старого мага, но тут же покачал головой. – Просто этот венец слишком тяжелый.
– У тебя будет вся жизнь на то, чтобы привыкнуть к этой тяжести, – голос старого мага звучал ободряюще, и Фили был благодарен ему за это. – Но ты уже неплохо справляешься.
– Спасибо, – гном вновь отвернулся к окну. – Я думал, что ты уже уехал.
– У меня осталось одно незавершенное дело, – проговорил Гэндальф, внимательно глядя на широкую спину гнома. – И ты даже знаешь, какое.
Фили с трудом сдержал дрожь и впился пальцами в твердый подоконник.
– Не понимаю, о чем ты, – совладав с голосом, откликнулся он.
– Пытаться обмануть волшебника – плохая идея, молодой король, – качнул головой старик. – Нечасто в гномьем королевстве можно встретить запертые покои с эльфийскими стражами у входа. Как долго ты собираешься держать его взаперти?
– Пока не пойму, что делать, – Фили вздохнул, понимая, что отпираться бесполезно.
– Ты покрываешь приспешника той тьмы, что угрожает всему Средиземью, – напомнил Гэндальф.
– Который остается мне братом! – Фили резко обернулся.
– Ну хорошо… – маг примиряющие поднял руку. – Успокойся. Как тебе вообще удалось вытащить его?
– Его привели эльфы, – Фили опустил голову, смутившись собственной вспышки. – Они забрали его с поля боя и залечили раны, а потом погрузили в какой-то зачарованный сон и несколько дней назад принесли сюда. Я так понял, что это была идея Леголаса. Уходя, он сказал, что больше ничем не может помочь.
– Действительно… – маг задумчиво причмокнул. – Лесным эльфам такое не под силу, даже потомкам светлого рода.
– Но та эльфийка сказала…
– Эльфийка? – Гэндальф устремил на гнома внимательный взгляд. – Фили, расскажи мне.
Гном на мгновение задумался, вспоминая, а потом твердо и уверенно проговорил:
– Лесная эльфийка из Лихолесья… Она последовала за нами в Озерный город и пыталась излечить рану Кили… Но ей не удалось. Когда напал дракон, я был ранен… Кили ударил меня кинжалом, а она погибла… Но я слышал ее голос – она сказала, что брата можно спасти, надо только верить…
– Надо же… Никогда бы не подумал… – Гэндальф погрузился в раздумья, и Фили затаил дыхание.
– Ты знаешь, как ему помочь? – наконец не выдержал гном. – Скажи, Гэндальф!
Старик задумчиво покачал головой и вздохнул.
– Я не хочу обнадеживать тебя, но… а в каком состоянии сейчас твой брат?
– Все еще спит.
– Хорошо, – маг поднялся. – Я вернусь через несколько дней и смогу сказать точно. А пока… – он подошел к гному и ласково коснулся его плеча. – Не теряй надежды.
Не прощаясь, маг вышел из комнаты, и Фили, внезапно, почувствовав смертельную усталость, прислонился к ближайшей стене и на несколько мгновений прикрыл глаза. Как же сейчас не хватало хоть кого-то рядом – дяди с его вечно мрачным, но таким родным взглядом, всегда веселого и неугомонного брата… Гном оперся на подоконник и вздрогнул, почувствовав под пальцами холодный металл. Золотой венец… Король. Он теперь король.
========== Эребор ==========
Гэндальф не вернулся ни через день, ни через неделю. Обязанности правителя навалились на плечи Фили горой, мало уступающей Эребору в размерах. Все дни молодой король занимался приемом послов, инспектировал кузни и стройплощадки, решал споры, тут и там возникающие между горячими и несдержанными сородичами, занимался подсчетами, строил планы на будущее, заключал договоры, изучал длинные свитки с цифрами и делал еще миллион важных для государства дел. К счастью, товарищи по походу, в какой-то степени заменившие ему семью, всегда были рядом. Балин, очень тяжело переживший смерть Торина и постаревший лет на 50, безоговорочно занял пост первого советника – его знания и мудрость были просто необходимы Эребору. Его брат Двалин занялся ревизией арсенала, формированием и подготовкой воинов будущей армии. Дори и Бомбур взяли на себя вопросы провизии, а Бофур и Бифур, пусть и не были родней Торину, а род свой вели из Мории, оказались умелыми шахтерами и взялись за восстановление старых разработок. Наконец, Глоин получил в свое распоряжение все финансы и с головой зарылся в бухгалтерские книги, периодически принося Фили на подпись новые проекты улучшения благосостояния Эребора. Каждый гном из бывшего отряда Торина Дубощита всеми силами старался так или иначе облегчить жизнь молодого правителя, поддержать его и помочь. Однако ни один из них не знал, что когда бледный от усталости Фили вечером уходил в свои покои, день для него отнюдь не заканчивался. Гном позволял себе несколько минут отдыха, стоя около открытого окна, – ложиться или даже садиться было чревато немедленным засыпанием. Затем он переодевался в простую и удобную одежду темных тонов, накидывал плащ и отправлялся в свой персональный ад – к брату.