Леголас отреагировал на колкость насмешливым взглядом, а вот в глазах Сигрид блеснули слезы:
– Ты не прав и… – девушка запнулась, а затем протянула корзинку. – Тебе надо поесть.
– Я не хочу, – уперся гном, не сделав ни малейшей попытки двинуться навстречу.
– Фили, я прошу тебя…
– Тебе. Надо. Поесть. – вдруг перебил Сигрид Леголас, четко и раздельно проговаривая слова.
Фили уже собрался послать его примерно туда же, куда Торин в свое время послал Трандуила, но внезапно насторожился. С чего бы эльфу волноваться о том, будет он есть или нет. Наградив Сигрид очередным подозрительным взглядом, гном, наконец, принял корзинку из ее рук, обратив внимание, что девушка не сдержала облегченного вздоха. Поставив ношу на лежанку, Фили отбросил в сторону полотенце, прикрывающее содержимое. К этому моменту он уже почти догадался, что увидит там отнюдь не еду. И действительно, большую часть объемистой корзины занимала сложенная темная ткань – во всей видимости плащ. Поверх него лежал охотничий нож в простых кожаных ножнах и сложенный лист бумаги. Сигрид кивнула на записку, и тут же завела рассказ о каких-то лагерных новостях, явно расчитаный на стоящую снаружи шатра стражу. Гном же схватил письмо и быстро пробежал глазами по строчкам:
Фили, прости, что так все вышло. Я не предполагал такого исхода, но Трандуил не оставил мне выбора. Ты должен знать, ночью в лагерь пришел тот полурослик, что сопровождал отряд. Он принес с собой весть о том, что Торин сходит с ума (мне жаль) и Аркенстон, который предложил использовать в качестве рычага давления. По преданиям я знаю, насколько эта реликвия важна для вашего народа. Трандуил одобрил план и собирается выдвинуть Торину условия.
К счастью, Леголас согласился нам помочь. Он отвлечет стражу, и ты сможешь выбраться. Сигрид отведет тебя на окраину лагеря, откуда ты доберешься до лагеря армии гномов. Убеди их не вступать в бой. Пусть со смертью дракона закончатся беды этого края. Бард.
Фили даже тряхнул головой, чтобы убедиться, что это ему не приснилось. Нет, записка по-прежнему была у него в руках, Сигрид несмело улыбнулась, а Леголас нетерпеливо глянул в их сторону. Именно взгляд эльфа подействовал. Фили схватил плащ и накинул на плечи, закрепил на поясе нож. Эльф одобрительно кивнул, и в два шага оказался рядом, чуть слышно проговорив:
– Разрежешь стенку шатра и беги. Через пару минут я подниму тревогу. Остальное зависит от тебя.
Сказав это, Леголас также стремительно вышел из шатра, а еще через мгновение раздалась певучая эльфийская речь и смех, когда он завел разговор со стражниками. Фили метнулся к противоположной стенке. Нож почти беззвучно прошелся сквозь ткань, и гном выскользнул на волю, а за ним выбралась Сигрид. Приложив палец к губам, девушка уверено повела его через лабиринт палаток, тюков, костров и мусорных куч. Фили почти сразу понял, что один бы он тут заблудился и сразу нарвался бы на эльфов, которые тут и там расхаживали между шатрами. Оставаясь незамеченными, беглецы преодолели три или четыре ряда палаток, когда за их спинами запели эльфийские рога – как и обещал, Леголас поднял тревогу. Тут уж стало не до скрытности. Гном и девушка рванули со всех ног, Фили только зубы стиснул, когда так до конца и не зажившая рана протестующе заныла. Вдруг палатки резко кончились, и они вылетели на открытое место – впереди Фили заметил и сразу узнал реющие на ветру вымпелы гномов Железных холмов. Это придало сил, вкупе с раздавшейся совсем близко эльфийской речью. Гном бросился бежать со всех ног, петляя и пригибаясь к земле. В воздухе засвистели стрелы, к счастью, у эльфов похоже был приказ не причинять им вреда, да и расстояние было еще порядочное. Вдруг Сигрид споткнулась и, вскрикнув, покатилась кубарем по земле. Фили насколько смог затормозил и обернулся, заметив преследователей. Девушка вскинулась и махнула рукой:
– Беги!
Не раздумывая, гном послушался, всей душой надеясь, что эльфы не причинят ей вреда, а если попытаются, то вмешается Леголас или Бард… Очередная длинная тонкая стрела вонзилась в землю прямо около его ноги, и гном резко дернулся в сторону, почти теряя равновесие… И тут со стороны гномьего лагеря навстречу тоже полетели крепкие стрелы с тяжелыми наконечниками, а на поле высыпали закованные в железо коренастые фигуры. По счастью, у эльфов видимо был четкий приказ не допускать открытого столкновения, и они сразу отстали. Вымотанный Фили позволил себе упасть на колени, пытаясь отдышаться от безумной гонки, и тут его окружили сородичи. Молодой гном вздрогнул, когда на его плечо легла тяжелая ладонь:
– Все хорошо, мой мальчик. Ты среди друзей.
Фили поднял голову и позволил себе улыбнуться в ответ на искреннюю радость предводителя гномов Железных Холмов и еще одного своего дяди – Даина.
========== Эребор ==========
Над долиной, опаленной и изуродованной драконьим пламенем, поднимался туман, и сквозь него тащилась вереница всадников. С высоты надвратной галереи Эребора они казались маленькими и безобидными, а лагерь, оставшийся за их спинами, напоминал просто большой муравейник. Впрочем, впечатление это было обманчивым, и Торин, стоящий около каменного зубца, знал это как никто другой. Кавалькаде потребуется еще минут 15, чтобы добраться до площадки перед заваленными вратами. До сих пор гном помнил каждый поворот этой дороги. Совсем малышом впервые его сюда привел дед. Здесь он играл с братом и сестрой. Отсюда молодой наследник престола увидел огнедыщащего змея, позарившегося на несметные сокровища Горы. Каким чудом эта галерея уцелела за все эти годы? Почему не обрушилась под ударами лап и крыльев дракона, ведь даже массивные центральные ворота не выдержали ярости Смауга? Ответа на этот вопрос Торин не знал. Возможно, все это было ради того, чтобы, вернувшись на родину после долгих лет скитаний, он мог стоять здесь и наблюдать, как слетаются к подножью Эребора стервятники, охочие до золота его народа. Не так, ох, не так представлял он себе свое возвращение. Молодым и горячим он надеялся, что однажды войдет в залы предков во главе победоносной армии. После трагедии у врат Мории думал, что возвращение будет окрашено в цвета скорби, ведь ничто не дается без жертв. Спустя сотню лет начал считать, что все равно как и когда, но, если врата Эребора откроются перед ним, он вступит под высокие своды бок о бок с сыновьями своей сестры и своими наследниками. Когда же гномы осели в Синих Горах, надежда вернуть Эребор стала совсем призрачной и почти растворилась в повседневных заботах, напоминая о себе лишь печальными песнями, что пели, собираясь у очага, да редкими снами, в которых он вновь видел сверкающие залы, где провел первые десятилетия своей жизни. Но никогда, ни в одном даже самом леденящем кошмаре, он не представлял, что вернется на родину как вор, тайком пробравшись через крысиную нору. И уж тем более не мог предполагать, что гибель Смауга – злейшего врага гномов – станет отнюдь не концом, а лишь началом цепи событий, контролировать которые у него не будет никакой возможности… Торин качнул головой и коснулся ладонью шершавого прохладного камня. Он добился своего. Он освободил Эребор, но радость его была прогорклой, как и воздух над отравленной землей драконьей пустоши.
Они пришли требовать от него доли сокровищ Эребора. Они обвиняли его в жадности и сумасшествии. Что они понимали в этом? Разнеженные спокойной жизнью под сенью своих лесов эльфы… Знали ли они, каково это – лишиться дома? Скитаться, перебиваясь с хлеба на воду и хватаясь за любую работу, лишь бы прокормить детей и женщин? Могли ли они представить себе, что значит ценить даже медный грош, когда где-то, на другом конце мира, достанет сокровищ, чтобы купить половину Средиземья, но богатство это украдено коварным змеем. Эсгаротцы… Они тоже остались без крова, но произошло это всего пару дней назад, в то время как гномы провели в изгнании больше сотни лет. Разве могли люди представить себе это, ведь такой срок гораздо больше, чем длятся их жизни? Нет, они не могли и не хотели понять. Они пришли требовать то, что посчитали своим, сыпали угрозами и обвинениями, а он лишь хотел сохранить то, ради чего весь народ гномов претерпел столько горя и лишений…
Рядом прошелестел тихий вздох, и Торин отвел взгляд от неумолимо приближающейся процессии. Кили… Этот поход и гибель брата не прошли бесследно для молодого гнома. Торин смотрел на младшего племянника, которого знал с пеленок, и не узнавал его. Меньше года прошло, а горячий и всегда улыбающийся юнец превратился в молодого воина. Решительного, уверенного, а последнее время еще и жестокого. В глубине черных глаз, где раньше всегда таилась улыбка, теперь светилась неизбывная ненависть, настолько глубокая, что Торина всякий раз пробирала дрожь, стоило встретить взгляд племянника. Все, что он мог сделать, это стараться не оставлять Кили одного, да надеяться, что, когда все это закончится, юноша сможет стать прежним…