И вот она стоит на другой стороне улицы, держа его за руку. С обожанием смотрит на него, он обнял ее за плечи.
Глория наклонилась вперед, неуверенная в том, что видит. Какого черта она здесь делает? Глория попыталась сглотнуть, но во рту и горле у нее пересохло, и она попыталась схватиться. Вымощенная булыжником земля обрушилась на Глорию, когда она, спотыкаясь, встала на колени, поднялась на ноги и двинулась к улице. Она присела за машиной и уставилась на них через дорогу.
Она выглядела такой красивой... Ее длинные светлые волосы были собраны сзади в конский хвост. Больше похоже на фотографию. Слишком идеальна, чтобы быть реальной.
Совсем как ее мать, когда-то давно.
- Почему она не в школе? - пробормотала Глория, прикрывая рот рукой, от которой все еще пахло рвотой.
Анджела училась в одном из лучших пансионов страны с тех пор, как ей исполнилось шесть лет - как раз перед тем, как Глория покинула свою семью - десять лет назад. И насколько она знала, именно там остановилась Анджела. В те годы, когда она возвращалась, чтобы наблюдать за повседневной деятельностью Райана, она не видела Анджелу, за исключением летних каникул. Сейчас был апрель - пасхальные каникулы закончились на несколько недель раньше, и школа не будет работать до середины июня. Может быть, кто-то умер, может быть, поэтому её дочка вернулась. Может быть, это был особый отпуск, который они с отцом запланировали. Может быть, у Глории были галлюцинации и Анжелы там не было. Что, черт возьми, разве это имеет значение? Это было не так уж и важно... это был шок от неожиданной встречи с дочерью, от того, что она оказалась не готова к этому. Чувство боли вернулось, от невероятной потребности быть с дочерью, ее единственным ребенком.
И зная, что этого никогда не случится.
Она уплыла, прокралась обратно в парк, прежде чем они заметили ее, и направились домой.
* * *
Влад снова добился своего. Она вообще ничего не смогла найти, даже чертов “Bикодин”. Все утро ее рвало, она боролась с лихорадкой, ознобом и сильной головной болью, и все это благодаря ее пристрастию, которое старалось не покидать её тело. Только один фильм, Глория... это все, что нам нужно. Ты снова почувствуешь себя хорошо. Поверь мне!
Теперь она была слишком слаба, чтобы даже доползти до туалета и блевать, поэтому она использовала ведро рядом с кроватью. В любом случае, в ней не так много осталось, чтобы блевать. Ее желудок был пуст, и все, что из неё выходило, было желтоватой желчью. Это ее не беспокоило – если она начнет извергать кровь, вот тогда можно будет начинать волноваться.
Распухшими от лихорадки глазами она смотрела на Влада, сидящего в кресле у окна. Она собиралась накричать на него и поняла, что ей это только кажется, он не мог попасть в ее квартиру. Дом был старым, двери сделаны из стали; его построили еще в те времена, когда строители знали, как сделать жилища долговечными. Несколько замков и засов делали взлом невозможным.
- У тебя нет галлюцинаций, - сказал он, щелкая газетой, словно готовясь перевернуть страницу.
- Как ты сюда попал? - пробормотала она, все еще неуверенная, говорит ли она с настоящим Владом или с его призраком.
- Ты ужасно выглядишь. Сколько времени пройдет, прежде чем ты справишься с этим? Я терпеливый человек, но мой клиент – нет.
Она застонала и снова упала на подушку.
- Убирайся из моей квартиры.
- Вставай, Глория. У меня есть кое-что для тебя.
Она не могла встать, даже если бы хотела — но она не хотела. О, это было что-то новое для ее личного удовольствия: головная боль усилилась до такой степени, что она могла видеть ауры, окружающие предметы в комнате. Она крепко зажмурилась, пока не стало ещё больнее, пока ей не показалось, что кровеносные сосуды вот-вот лопнут.
- Ладно, я сам подойду.
Она услышала, как он приближается, как его ноги ступают по потертому, грязному ковру. Через несколько секунд он пересек крошечную спальню и сел рядом с ней на кровать.
- Посмотри на меня.
Она медленно открыла глаза, борясь с болью, с пылающим туманом, который застилал ей глаза, смаргивая слезы, которые образовались из-за жары, боли и нечто большего.
Он предложил ей стакан воды и две таблетки. Она облизнула губы, чуть не заплакала при виде этих таблеток, жадно приняла их и проглотила, не заботясь о том, что это может быть за чертовщина. Он мог бы дать ей цианид, и ей было бы всё равно.
- Вставай, Глория.
Она уже собиралась возразить, пожаловаться на свои боль и страдания, когда поняла, что это уже не так. Больше не было никакой боли. Больше никакой головной боли, горящих глаз, дрожащего тела и ползающих муравьёв под плотью.