Осознание того, что он снова вырастет, не облегчило ужаса от того, что ее лицо было разорвано.
Ее крики превратились в булькающее шипение, похожее на вой протекающей газовой трубы, когда он вытащил ее из клетки и швырнул к стене пещеры. Ее руки и ноги были закованы в железные кандалы. Глория знала, что это значит. Он приковывал ее только тогда, когда планировал что-то особенно мерзкое.
- Никогда больше не пытайся убежать, - eго прекрасный голос больше не был утешением.
Он поднял крошечный хлыст, который держал раньше. Тот, что с тонкими цепями, заканчивающимися крысиными черепами. Демон начал вращать запястьями, и крысиные черепа кружились все быстрее и быстрее, пока не превратились в размытое пятно, дождем падая ей на грудь. Через несколько секунд ее груди стали похожи на говяжий фарш. Когда он начал издеваться над ее гениталиями, избивая и сдирая кожу с ее влагалища карающими крысиными черепами, Глория сухо вздохнула. Ее живот свело судорогой от ужасной боли. Мышцы ее живота напряглись так сильно, что почти касались позвоночника, но из пустого желудка ничего не выходило. Кровь хлынула из ее выпотрошенного лица.
Демон отошел и вернулся с одной из свечей на стене и скальпелем, сделанным из заостренной кости. Затем он встал на колени между бедер Глории и начал резать. Это была самая сильная боль, которую Глория когда-либо испытывала... до тех пор, пока он не поднес пламя свечи к ее клитору.
* * *
Глория начала считать секунды. Не было ни рассвета, ни заката. Никаких часов. Не было способа измерить прохождение каждого момента. Поэтому она считала секунды, чтобы следить за временем. Шестьдесят секунд – это минута, а шестьдесят минут – час, поэтому она решила, что может отслеживать каждый час, каждый день, считая секунды. Она хотела знать, как долго пробудет в Aду.
Она начала считать дни, когда обнаружила Анджелу. Прошло триста сорок пять тысяч шестьсот секунд. Почти целый год. Она не помнила, сколько раз ее пытали, насиловали, избивали и калечили, хотя, казалось, это происходило каждые два-три часа. Демон приставал к ней после каждого сна.
Глория провела много времени, думая о демоне. Удивляясь его голосу. Он не разговаривал с ней с того дня, как она убежала, и с тех пор она не пыталась убежать. Но она помнила этот сладкий лирический голос, как прохладный ветерок, шепчущий сквозь деревья. Как пение птиц и церковные колокола. Она была уверена, что под всем этим он все еще был ангелом. И было еще кое-что, что заставило ее задуматься: она видела, как он изменился. Видела части его плоти, которые уходили и умирали, чтобы быть замененными новой плотью, которую он привил к своему телу. Она думала, что его плоть была украдена, что эти звериные клыки, рога и клыки, эти когти, все его отвратительное тело было просто маской, которую носила душа. Это объясняет, почему он так много спал.
С того дня, как Глория начала считать, она не спала. Ни на час, ни на секунду. Ее душа, казалось, не нуждалась в этом. Потребность во сне была слабостью плоти.
Но демон спал. Потому что это была плоть. Неестественный брак духа и плоти. Именно этому ангелы завидовали в людях. Одна из причин, по которой они восстали и были брошены в геенну огненную. Глория была убеждена, что под этим отвратительным фасадом измученного мяса все еще скрывается душа ангела. Она должна была поверить, что это правда. Это была ее единственная надежда.
Уже несколько месяцев Глория пыталась найти способ убить демона. Убить эту тварь - единственный способ спастись, единственный способ выбраться отсюда и найти свою дочь.
До нее доходили слухи о выходе из Aда, туннеле, который вел обратно на Землю. Слышалa, как демоны говорили об этом. Там был выход. Если он существует, она найдет его, но сначала ей нужно сбежать, а это значит, что ее мучитель должен быть убит. Она не собиралась пытаться сбежать, только чтобы заставить его оттащить ее назад и снова мучить.
Проблема с убийством демона заключалась в том, что здесь, казалось, ничто не умирало. Она не могла умереть, а этот демон пробыл здесь на тысячелетия дольше, чем она. Как она могла убить что-то бессмертное?
Глория сидела в своей клетке и смотрела, как существо спит. Она уставилась на декоративные шрамы, которые зигзагами тянулись вдоль его тела. Части тела животного были пришиты к его плоти. Его кожа была гобеленом боли. Но что, если она сможет удалить все это? Если бы она могла заставить его увидеть, кем он когда-то был... кем он на самом деле является. Но как?
Она оглядела комнату с орудиями пыток, кнутами, клеймами, скальпелями, ножами, палками. Любого из них достаточно, чтобы удалить плоть, но все это займет слишком много времени. Демон может вмиг разоружить ее, приковать к стене и вырвать её влагалище у неё изо рта, прежде чем она сможет причинить какой-либо вред ему. Ей нужно было что-то, что могло бы удалить его плоть сразу.