Хальвдан вздохнул и подбросил в потускневший костёр пару веток.
— Значит, посох — не избавление?
— Нет. Но у нас будет время выяснить, что делать дальше.
— Хотел бы знать, как это сделать… И чем нам грозит появление Корибута?
— Тем, что с вами будет то же, что и с погибшими сотнями. В Забвении таятся такие твари, которые не снятся людям даже в кошмарных снах. А Корибут придёт к власти. Любым способом. Тем более, Кирилл трон ему уже подготовил.
Воевода резко переломил о колено очередную палку и особенно раздражённо швырнул её в огонь. Он молча что-то обдумывал, а Млада не решалась снова влезать в разговор. И своих вопросов в голове было предостаточно.
— Так почему ты решил помогать нам? — наконец снова заговорил Хальвдан.
— Корибут обманул меня. Он не дал мне ничего, только сделал чудовищем, — Зорен вздохнул и необычно тепло посмотрел на Ведану; та слабо улыбнулась ему. — Всё, что у меня сейчас есть: сын, которого я, правда, погубил не по своей воле. Ведана. Они делали меня человеком… пытались делать. Их я обрёл сам. В те моменты, когда находил силы идти против Корибута. Если вам вдруг придётся с ним столкнуться за время этого пути — а так непременно будет, ведь он не оставит нас в покое — я не хочу, чтобы вы обманулись. И не верили ему, что бы он ни предлагал. Он умеет только разрушать.
Маленький лагерь сковала тишина. Каждый размышлял о своём. Тихо потрескивали еловые ветки в костре. Вокруг было темно и неподвижно. Хальвдан поднял голову к небу, огляделся. Млада невольно сделала то же. Вечер уже превратился в глубокую, студёную ночь.
В нутре неприятно ворочалась недавно съеденная солонина, а тело ныло всё от макушки до пят, так и не получив достаточного отдыха со вчерашнего дня. Завтра снова в дорогу, и нынче она обещает быть очень длинной. Сначала до Аривана, а там — к Мастеру через пустыню и солончак. Понадобится благословение всех Богов, чтобы преодолеть этот путь. За себя Млада не волновалась. Да и в воеводе была уверена. А вот остальные… Как бы не стали обузой.
— Укладываемся спать, — громко и резко распорядился Хальвдан. — Завтра вставать спозаранку. До деревни Рысей доберемся к полудню.
Зорен с Веданой зашевелились, подтащили ближе к костру нарубленные раньше еловые лапы, уложили в несколько лежанок. Сверху постелили захваченные из замка войлоки и тёплые шерстяные одеяла. Млада уселась на ещё не остывший пень у сосны и, плотнее завернувшись в плащ, наблюдала за их подготовкой ко сну. Видно, воеводы они побаивались. Вон как, без возражений взялись исполнять приказ. Слова лишнего не пикнули. Хотя боялась, наверное, только Ведана. Зорен же просто осторожничал.
Хальвдан сходил ещё раз проверить лошадей, а вернувшись, бесцеремонно подтолкнул Младу в бок и сел рядом. От близости воеводы стало совсем тепло, запахло чуть сырым мехом его собольего воротника.
— Отдохнуть бы тебе, — тихо сказал он, когда Ведана с Зореном, пододвинувшись ближе друг к другу, перестали ворочаться. — Если я ничего не путаю, то ты не спала уже почти два дня.
— Знаешь, воевода, а мне и не хочется.
Он глянул с любопытством и снова отвернулся.
— Глазищи красные, как у упырихи. Не хочется ей…
Млада только невольно улыбнулась, но не стала ничего отвечать, ожидая, когда Хальвдану надоест к ней цепляться. Помолчали. Отсветы костра плясали по изрубленным трещинами стволам тёмных, мрачных елей и редких сосен. Небо пронзали мелкие пылинки звёзд. По щекам то и дело пробегали обрывки затерявшегося в лесу ветра.
— Шёл бы спать, воевода, — шепнула Млада. — Потом сменишь меня. Я посижу, покараулю. Вдруг князь отправил за нами кого.
— Надеюсь, Бажан объяснил ему всё, а Кирилл прислушался. Хотя всякое может случиться. Кто знает, во что мы ввязались. Всё это так странно, Млада.
— Странно… — эхом отозвалась она.
— Непростая ты, — невпопад брякнул Хальвдан, видно, озвучивая свои мысли. — Сколько ещё загадок в тебе таится? Ты Грюмнёрэ, о которых я слышал только, что они могут перерезать кому угодно глотку. А все вокруг поверят, будто тот сам неудачно поранился, когда брился. Ты — таинственный Воин Забвения. Вообще пёс разберёт, что это значит. Самой-то не страшно от себя? — в его словах послышалась лёгкая насмешка.