— Что-то препятствует моему намерению выехать сегодня на прогулку? — поинтересовалась Елизавета у лорда Корниша.
— Полагаю, эта новость одновременно хорошая и дурная, хотя лорд Поуп, вероятно, будет вне себя от гнева, — натянуто улыбнувшись, ответил ей старик. — Довольно многочисленная толпа, ваше высочество, особенно для нашего тихого уголка, скрытого в чащах Уилда, собралась у парадных ворот в надежде взглянуть на принцессу. Молва разнеслась как лесной пожар…
— Дружелюбная или враждебная толпа, милорд? — поведя бровью, настороженно спросила Елизавета.
— Что вы, это же Кент, ваше высочество. — Он улыбнулся шире, обнажив кривые потемневшие зубы. — Весь наш край мог быть землей Болейнов, если бы у них не забрали все до последнего клочка.
Елизавета облегченно вздохнула и не смогла не улыбнуться в ответ. Пока Дженкс держал коня, она вскарабкалась по приставной лесенке и села, упершись коленом в дамское седло, продев носок сапога в стремя и расправив юбки. Пока ее свита забиралась на лошадей, принцесса взяла из рук Дженкса поводья и хлыст и постаралась не выказывать волнения, которое жгло ее изнутри.
— Но нам нельзя выезжать, пока мой супруг не… — начала Беатрис Поуп.
Притворившись, что не расслышала ее, Елизавета щелкнула языком и погнала Грифона вперед. Она должна была увидеть и услышать английский люд, который не строил политических козней и не замышлял заговоров, но искренне переживал за нее. Людей вроде тех, которых встретили в трактире Нед и Дженкс. Людей, которые гордились тем, что в ее жилах течет кровь Болейнов, и не хотели ее отравить.
Солнце отражалось в ромбовидных стеклах многостворчатых окон, выходивших во внутренний двор, когда Дженкс, несколько верных слуг Корнишей, две сопровождающие дамы и три человека Поупа стали один за другим просачиваться сквозь узкие ворота в башне. Елизавета выгнула шею, чтобы окинуть взглядом цилиндрический свод крыши, украшенный высеченными в камне розами Тюдоров. Пики железных подъемных ворот взмывали к каменному потолку. Снаружи три из четырех сторон квадратного рва соединяли с противоположными берегами мосты. Вода в ров поступала из родников и водопада, шум которого был слышен в комнатах Елизаветы, когда она открывала окна. За спиной принцессы раздался стук копыт.
Сначала она услышала гул голосов и лишь потом увидела толпу — почти четыре десятка человек, выстроившихся вдоль дальнего края рва. Томас Поуп призывал их расходиться по домам. Когда люди завидели принцессу, его голос утонул в диких ликующих возгласах. Шапки взлетели в воздух, а кто-то подбросил к небу сухие лепестки роз.
У Елизаветы навернулись слезы на глаза. Она улыбнулась и подняла руку, чтобы помахать толпе, — но в следующий миг опять ощутила страх.
Кто-то в толпе… За ней кто-то следил. Кто-то, кто мог выкрикивать приветствия… но ненавидел ее. Елизавета осадила Грифона и сощурилась, пытаясь разглядеть лица. Сэр Томас пересек лужайку, подошел к принцессе и схватил Грифона за уздечку.
— Ее величеству это не понравится, миледи. Вам нельзя красоваться перед толпой и подогревать интерес к себе.
Елизавета оторвала взгляд от женских лиц и свысока посмотрела на Поупа. Он вдруг показался ей назойливой мухой, которую можно прихлопнуть. Тем не менее приходилось обращать на него внимание. Его слова попали в цель. Елизавета вскипела, хотя и постаралась это скрыть.
— Не я призвала сюда этих людей, и в мои планы не входило подогревать интерес к себе, милорд. Я просто выеду…
— Теперь я категорически против этого, ибо таковым было бы мнение королевы. И если ее величество узнает об этом, учитывая состояние ее здоровья, она, несомненно, отменит дарованное вам разрешение находиться здесь, в этом рассаднике… в Кенте, где подданные так часто сбиваются с праведного пути и откуда… откуда происходит… кое-кто из ваших родственников.
Елизавета сдержала слезы. Как глупо с ее стороны было ожидать, что здесь у нее будут развязаны руки. Надеясь обрести безопасность в будущем, она лишена какой-либо власти, и ее жизнь висит на волоске. Но против отравительницы она должна бороться сейчас и, как видно, втайне. Елизавета снова кивнула толпе, но помахать рукой не осмелилась. И все же люди приветствовали принцессу, когда та с каменным лицом развернула коня и поскакала обратно в железные челюсти старого Айтем Моута.