Дженкс прибежал обратно; Елизавета и Нед бросились к сараю.
— Давай, — тяжело дыша, скомандовала принцесса. Ей казалось, что сердце стучит у нее в ушах. — Нам нужно как можно больше времени, чтобы попасть внутрь и осмотреться. Вопи, как будто наступил конец света.
— Пожар! Пожар! — заревел Нед, сложив ладони рупором. Елизавета видела, как его дыхание превращается в ночном воздухе в белые облака. — Амбар горит! Эй, там, в замке! Помогите, пока не разгорелось!
— Довольно, — приказала Елизавета, схватив Неда за рукав. — Я не просила декламировать целый пролог.
Послышались голоса, шум. Люди стали выскакивать из видневшихся вдалеке зданий. Некоторые пробегали совсем близко от того места, где Елизавета и Нед вжимались в каменный угол сарая. Всего один фонарь горел в сводчатом окне замка. Из другого окна кто-то выкрикивал приказы. Казалось, прошла вечность, за время которой языки пламени успели увеличиться. И вот наконец затарахтели старые цепи и подъемный мост со скрипом опустился. Челядь из особняка высыпала наружу, присоединившись к остальным слугам, а за ними вышел высокий плечистый мужчина, укутанный в огромный халат, и принялся повелительным тоном раздавать указания. Еще один мужчина, а потом и женщина, оба в плащах, выскочили из дома и стали наблюдать за тем, как слуги черпают ведрами воду изо рва и по цепочке, из рук в руки, передают ее к амбару.
Елизавета заметила, что из окна верхней угловой комнаты наконец исчез фонарь. Это слуга, который замешкался в доме, или пожилой член семьи? Принцесса почувствовала себя лучше, когда еще несколько человек в халатах и ночных колпаках заковыляли к воротам.
— Теперь или никогда, — сказала она Неду.
Они непринужденно прошлись за спинами зевак — неподалеку заплакал ребенок — и бросились через мост в замок. Леди Корниш говорила им, что Хивер и Айтем Моут строились на один манер: четырехугольный двор со всех сторон окружали здания. Елизавета жалела, что не попросила тетю подробнее описать расположение комнат на первом этаже, но, разумеется, у умирающей женщины не было на это времени. У Елизаветы свело живот от недоброго предчувствия.
— Сюда, Нед, — бросила она через плечо. — И молись, чтобы все люди Уолдгрейва и слуги ушли тушить пожар или глазеть на него.
В обшитом деревом холле было тихо и темно, но шесть рыцарских доспехов, вытянувшихся по стойке смирно, привели Елизавету и Неда в замешательство. Скрещенные мечи и пики украшали выбеленные стены. Под ногой принцессы скрипнула половица.
Здесь, подумала Елизавета, ее дедушка и бабушка встречали гостей; здесь ее мать и отец… Но на это сейчас не было времени!
Предположив, что важную информацию о заговоре отравители прячут в каких-нибудь личных покоях или спальне наверху, они стали на ощупь взбираться по лестнице. Когда домочадцы и слуги вернутся в постели, Елизавета и Нед смогут обыскать первый этаж — если останется время.
Тетя Мария объясняла Елизавете, как изначально располагались комнаты на верхнем этаже. Интересно, кто теперь занимает эти комнаты? Увидев несколько толстых сальных свечей, горевших на высоком сундуке наверху лестницы, Елизавета одновременно почувствовала облегчение и замешательство. Каждому из них нужно было нести по одной свече, но они отбрасывали такие причудливые тени на стены и дверные проемы, что Елизавете стали мерещиться привидения.
«По крайней мере, это не призрак матери», — попыталась подбодрить себя принцесса. Если ее дух и появлялся где-нибудь на земле, то только в лондонском Тауэре, где ее предали и обезглавили… а еще — в сердце ее дочери.
— Какую сторону выбираете? — спросил Нед.
Елизавета вздрогнула от звука его голоса.
— Внутренний двор, — шепнула она. — Это значит, что ты должен время от времени выглядывать наружу и проверять, не идут ли они назад. Предупредишь меня, если нам нужно будет спрятаться, пока они не вернутся в кровати. Ступай.
Елизавета остановила выбор на внутренних покоях, потому что, по словам тети, во времена ее матери их занимали члены семьи. Первая комната, в которую вошла принцесса, принадлежала ее дяде Джорджу, когда тот был ребенком, а теперь, судя по всему, стала обычной гостевой и пустовала. Постель была идеально заправлена, и нигде не было видно предметов одежды. Елизавета открыла тяжелую крышку большого резного сундука, стоявшего в изножье кровати. Сундук пах полынью и болотной мятой — с помощью этих растений отпугивали блох и моль. Елизавета просунула руку в старые меха и бархат, чтобы удостовериться, что под ними не спрятаны письма.