— В таком случае, милорд, я буду присматривать за Мег и остальными, кому склонна доверять, потому что они хорошо мне служат. Вот только без них мне будет до боли одиноко.
При этих словах голос принцессы дрогнул. Сесил понял, что теперь он тоже включен в список тех, кому она не доверяет, и все же дерзко продолжал настаивать на своем:
— Кроме того, я считаю, что к тем, кого назначили вам в помощь несколько лет назад, — тут он бросил взгляд на ее слугу, стоявшего в отдалении, — тоже нужно внимательно присмотреться. Даже людей, которые когда-то были вам преданы, можно принудить или подкупить.
— Вы имеете в виду Дженкса? — гневно спросила Елизавета. — И Кэт Эшли, разумеется? Милую Кэт? — горько усмехнулась она и так сильно ударила Сесила кулаком в плечо, что ему пришлось отступить. — А что скажете о Неде Топсайде, хитроумном актере? И, конечно же, в этот список должны входить и вы, советник, которому я доверяю настолько, что встречаюсь с ним наедине в лесной глуши.
Елизавета принялась расхаживать взад-вперед и отчаянно жестикулировать. Говорят, когда король Генрих сердился, он делал точно так же — пока не растолстел сверх меры и пока гангрена окончательно не лишила его возможности двигаться. Сесил опять судорожно сглотнул.
— Я сожалею, ваше высочество, — проговорил он, чувствуя себя так, будто оказался на скамье подсудимых и его судят за предательство, — что стою здесь как вестник из преисподней, явившийся накликать беду, но в вашем шатком положении, особенно теперь, когда королева Мария слабеет и английский престол так близок, доверять нельзя никому. Этого момента слишком долго ждали, ставки чересчур высоки.
— В таком случае наставляйте меня, учитель, да поскорее, — приказала принцесса, махнув рукой, когда в очередной раз проходила мимо него. — Выдвигайте обвинения против Дженкса, который не способен ничего скрывать и умрет за меня, и против Кэт, которая мне как мать. И против себя, конечно. Ну же, говорите.
— Дженкс, насколько я знаю, пришел к вам еще юношей из дома лорда Томаса Сеймура, который вас чуть не погубил.
Елизавета стремительно обернулась и замерла перед Сесилом. Кожа ее лица, отличавшаяся благородным фарфоровым оттенком, сделалась белой как мел, потом зарделась. Сесил давно подозревал, что принцесса любила обольстительного, вероломного Сеймура.
— Милорд Сеймур давно мертв, — сказала Елизавета, и ее голос сделался резким от едва сдерживаемых эмоций. — Ради всего святого, какое отношение может иметь ко всему этому Дженкс? Вы, конечно же, ссылаетесь на факт, что некая группа людей, фанатично преданных Тому Сеймуру, возомнила, что я покинула его и отдала на растерзание палачам? Так вот, он первым меня покинул, и мне пришлось спасаться самой. Тут уж ничего не попишешь. Так что Дженкс невиновен, наставник, какие бы подлые, хитроумные мотивы вы ему ни приписывали. Этого парня вам не очернить. А Кэт? Какую безумную мерзость вы скажете о моей верной Кэт? Ну же!
— Когда при разбирательстве дела Сеймура ваши враги заточили Кэт Эшли в Тауэр, ей пригрозили пытками — просто показали инструменты — и она рассказала о том, как была посредником между вами и Томом Сеймуром.
У принцессы раздулись ноздри. Теперь один-единственный неверный шаг мог погубить Сесила, и он это понимал. Но Елизавета должна быть более осторожной. Он из года в год советовал ей сидеть тихо, крепиться и ждать, когда судьба сама ее найдет. Столкнувшись с предательским заговором отравителей, щупальца которого, быть может, дотягивались досюда, Елизавета все-таки решила действовать, но это было смертельно опасно. Сесил хотел запугать ее, чтобы она перешла к оборонительной тактике, вместо того чтобы рваться в бой.
Принцесса стояла, уперев руки в бока, и смотрела на него сверху вниз. Ее голос прозвучал язвительно, но теперь она полностью владела собой.
— И вы вините ее за это? Я нет. Тауэр — самое жуткое место на земле, милорд. Могу это подтвердить.
— Но я всего лишь говорю, что Кэтрин Эшли быстро открыла ваши секреты людям королевы Марии и тем самым навредила вам. Что еще она вынуждена была им пообещать, чтобы ее так быстро выпустили и вернули вам?
— Вряд ли тайно докладывать королеве, чем я занимаюсь, и уж точно не содействовать кому-то, кто годы спустя захочет меня отравить. Кэт сто, нет, тысячу раз предоставлялась возможность предать меня или отправить на тот свет, а она только защищала и баловала меня. Если Кэт в чем-то и виновата, милорд, так это в том, что она слишком переживает и отчитывает меня — обращается со мной так, будто я все еще барахтаюсь в пеленках. А Нед Топсайд? Он всего лишь спас Гарри от смерти.