Внезапно Лоркан направил взгляд к изножью своей кровати, туда, где, прижавшись друг к другу, с огромными глазами и лицами испуганных детей, стояли Винтер и Рази.
— Выстави их! — зашипел он. — Выстави их прочь!
Джонатон обернулся к ним, и его лицо было полно ужаса, словно он тоже только сейчас понял, что эти двое все еще были здесь.
— Вон! — закричал он. — Вон! В коридор!
Винтер почувствовала, что Рази полон решимости остаться. Он продолжал держать ее за руку, но слегка подался вперед, чтобы прикрыть ее собой. Он ничего не сказал, но король, должно быть, разглядел в лице Рази вызов, поскольку он скривил губы и стиснул зубы.
«Если он снова ударит Рази, — подумала Винтер, — Рази ударит его в ответ. И не станет сдерживаться. После этого король и имени-то своего неделю вспомнить не сможет».
Она была уверена, что король и не подозревает, сколько необузданной силы скрыто в жилистом теле Рази.
— Пойдите прочь! — Лоркан замахал на них руками. — ПРОЧЬ!
— Прошу тебя, Рази… — Винтер потянула друга за руку, с отчаянием глядя на ужасный оттенок кожи отца и на то, как он в отчаянии комкает простыни.
Рази проследил за ее взглядом.
— Лоркан… — безнадежно произнес он.
— УБИРАЙТЕСЬ! — закричали оба мужчины, и их дети поспешно попятились из комнаты. Джонатон вытолкал их в коридор и захлопнул дверь прямо у них перед носом.
Спустя несколько мгновений из покоев Лоркана вновь раздались крики — это двое мужчин продолжили свою битву.
Стража следила за ними с деланым безразличием на лицах, а наконечники их копий поблескивали в косых лучах солнца. Рази впился взглядом в дверь, он учащенно дышал и принял воинственную позу. Он был на взводе и мог взорваться в любую минуту.
Винтер взглянула на стражников. Их кровь уже была взбудоражена происшествием на холме, а крики из комнаты Лоркана встревожили их до крайней степени. Она боялась последствий, которые могли обрушиться на Рази, начни он сейчас спорить с королем. Сейчас он с трудом сдерживал гнев, Винтер чувствовала, как ярость струится по его телу, словно бурная подземная река. Если Рази пойдет на прямое столкновение с королем, дело кончится кровью. А в его нынешнем состоянии он способен довести до конца любое начатое дело, и это уже будет государственной изменой. Его повесят, утопят и четвертуют без всякого оправдания и помилования.
— Рази, — тихо сказала она и потянула его за руку.
Юноша заворчал и вырвал ладонь, устремляясь к двери.
Внезапно крики прекратились. Они застыли, думая только о том, что же могло происходить в наполнившейся молчанием комнате. Глаза Рази расширились, а Винтер сдавленно хныкнула от страха, когда они вслушались, пытаясь различить обрывки разговора. Рази уже почти коснулся ручки двери, но тут дверь распахнулась, и в проеме возник Джонатон с искаженным от ужаса лицом.
— Помоги ему, — сказал он.
Рази рванулся внутрь, и Винтер последовала за ним.
— Я убил его, так ведь? Он умер!
В иных обстоятельствах страх и сожаление в голосе Джонатона заставили бы Винтер изумленно уставиться на него, но сейчас все ее внимание было приковано к отцу.
— О, Рази! Рази! Он умер!
— Тшшшш! — Рази поднял руку, и они усилием воли замолчали и притихли. Помрачнев, он склонился над Лорканом. Затем быстро повернулся, порылся в своей сумке и вытащил оттуда деревянную слуховую трубку и маленькое зеркальце.
— Сын… — начал Джонатон, но Рази обернулся и резко велел ему заткнуться. Король отступил, плотно сжав губы, и с полными слез глазами смотрел, как Рази подносит зеркальце к приоткрытым губам Лоркана.
Хмурясь, Рази внимательно осмотрел зеркальце, затем приставил слуховую трубку к груди Лоркана и прислушался. Винтер схватилась за изножье кровати и задержала дыхание, вся обратившись в слух, как будто она тоже смогла бы услышать то, что пытался обнаружить Рази.
Лоркан был недвижен, словно камень. Его ресницы, брови и редкая щетина на небритых щеках поблескивали в свете солнца, который лился в окно комнаты. Это придавало его неподвижному лицу убедительную и пугающую иллюзию жизни. Но широкая грудь не вздымалась. Большие руки покоились на белых простынях, тяжелые, будто вырезанные из мрамора.
«Папа. Ох, папа. Очнись».
Рази отбросил слуховую трубку и вновь наклонился над отцом Винтер, прижавшись ухом прямо к груди мужчины. Его челюсти сжимались, когда он стискивал зубы. На его лице все отчетливее проступало отчаяние.