— Рази!
Голос был едва слышен, но Рази тут же развернулся и метнулся в комнату. Винтер еще ни разу не видела, чтобы он двигался так быстро. Она стояла, вслушиваясь в их тихий разговор, и чувствовала себя сбитой с толку.
— Дай мне с ней повидаться… — Голос Кристофера был мягок, однако это была не просьба.
— Крис. Пожалей же себя…
— Мне необходимо ее увидеть.
— Я же уже сказал, с ней все в порядке.
А теперь Кристофер умолял все тем же мягким шепотом, и Рази не выдержал звучавшего в его голосе отчаяния.
Он вышел за дверь, встав так, что против света он казался лишь длинной узкой тенью.
— Заходи, — тихо сказал он.
Кристофер сидел у низкого столика, в окружении множества флаконов, бутылочек и полос ткани, а у его локтя стояла миска с горячей водой. Одет он был в просторный полосатый цветастый балахон, похожий на те, что носят бедуины, а грязные волосы были собраны на затылке. Шею он все еще держал неестественно прямо, дрожь не проходила, а заплывшие глаза были лишь немного приоткрыты.
— Винтер? — позвал он, с трудом шевеля губами.
— Да.
— Я тебя не вижу.
Она подошла ближе, ступив в освещенный круг. Похоже, он оглядывал ее с ног до головы, стараясь разглядеть в полумраке через отекшие веки.
— Они не сделали тебе ничего плохого?
Вопрос настолько ее поразил, что она не нашлась, что ответить. Он подался вперед и учащенно задышал, прищурив почти не видящие глаза, замычал от боли, которую это ему причинило. Она с трудом разобрала слова, когда он сказал:
— Ответь же мне. Ты должна мне сказать. Они не сделали тебе ничего плохого?
Она подошла еще ближе, сдерживая отвращение от ужасной вони:
— Нет, Кристофер. Никто мне ничего не сделал.
Сомнение, отразившееся на его лице, было очевидно. Добавив уверенности в голос, она повторила:
— Никто ничего плохого мне не сделал, Кристофер. Я провела мирную ночь, лежа в собственной постели.
На этот раз он поверил и облегченно улыбнулся разбитыми губами.
— Ахххх, — сказал он мягко, и в щелочках глаз блеснул отсвет свечей. — Это хорошо. Это чудесно…
— Я пойду, не буду мешать тебе принимать ванну.
Он судорожно кивнул и закрыл глаза, чтобы их не резал свет, осторожно, понемногу вдыхая воздух разбитым ртом. На мгновение боль завладела им без остатка.
— Зайти к тебе попозже?
Кристофер ничего не ответил, и девушка подумала, что он, должно быть, погрузился в забытье.
Она развернулась, чтобы уйти, и внезапно он проговорил настойчиво:
— Обещаешь? Ты ведь расскажешь нам… если они тебя обидят? — Почему он не оставляет расспросы? Винтер забеспокоилась, не бредит ли он. Кристофер продолжал: — Это… если ты не рассказываешь о таких вещах… — Его руки сильно затряслись под длинными рукавами балахона, и он прижал их к груди. Внезапно у него задрожали губы, а дыхание стало быстрым и сбивчивым, но он все же закончил фразу: — Они как будто превращаются в… личинок, живущих у тебя в голове. Если не скажешь… Они сжирают тебя изнутри.
— Клянусь, — ответила она. — Я клянусь, Кристофер. Никто и пальцем меня не тронул.
Рази схватил ее за плечо и вытащил из комнаты. Она позволила ему довести себя до потайной двери, прежде чем достаточно пришла в себя, чтобы протестующе поднять руку и оттолкнуть его.
— Что все это было? — прошипела она.
— Ничего, ничего. Я потом все объясню.
— Господи! Рази!
Он уже прямо-таки выводил ее из себя. Но весь ее гнев угас, когда он подавил всхлип и вжался головой в ее плечо, выпустив из себя краткий, неистовый выплеск безмолвных рыданий.
— О, Рази, — прошептала Винтер, обнимая его. — Все хорошо. Все хорошо, Рази. Все уже закончилось. Он в безопасности.
Внезапно он закашлялся и отпрянул от нее, вытирая лицо рукавом.
— Он все еще не в себе, — выдавил он. — Стражники не давали ему спать всю ночь, угрожая отправить его на дыбу. Один раз они даже… привязали… его… к дыбе… — Рази резко вдохнул, затем выдохнул и продолжил: — Оставили его… ждать инквизиторов, которые так и не появились.
Они отвернулись друг от друга, ослепленные кипящим гневом, а затем Рази тихо продолжил:
— Кроме него там были женщина и мужчина. Он слышал ее крики. Они сказали ему, что это ты. И он всю ночь думал, что та несчастная — это была ты.
Винтер почувствовала, как кровь отхлынула от щек. Что же ему пришлось пережить! А потом она подумала о женщине:
— Вдова Маркоса?
Она ощутила, что Рази кивает, стоя в тени возле нее.
— Они… Рази, они ведь не причинили ему никакого другого вреда, кроме…
— Никакого другого, кроме чего, Винтер? — Гнев, кипевший в Рази, наконец прорвался, и он напрягся и повысил на нее голос. — Ничего другого, кроме того, что мой отец пытался его убить? Кроме того, что его заточили в этом кошмарном месте? Ничего другого, кроме того, что его мучили всю ночь, пока он не лишился мужества от тревоги и страха?