Он повернул голову и поглядел на нее в полумраке. «Не смогу, — сказало его лицо. — Я шел, пока мог. Я не могу сделать ни шагу больше».
— Когда мы дойдем до спальни, — пообещала она, — ты сможешь принять немного гашиша! Сможешь лечь на кровать! Отец! Ты можешь проспать остаток дня и всю ночь! Правда, чудесно звучит?
Он сделал глубокий вдох и вдруг оттолкнул ее и, опираясь о стену, выпрямился на трясущихся ногах. Он отпустил ее, осторожно пробуя равновесие. Нагнул голову.
— Приведи Кристофера. Быстро. Не смогу долго простоять.
В зале перед их комнатами было полно суетящихся слуг.
Они уносили вещи — вещи Рази. «О боже! Боже мой! — мысленно завопила она в панике. — Что происходит?» Но бесцеремонно растолкала суетящихся пажей и горничных со стопками книг, научными инструментами и одеждой и наконец пробралась к двери Рази, где, как она знача, должен быть Кристофер.
Он прислонился к дальней стене гостиной, скрестив на груди руки, пустыми глазами следя за тем, как комнату освобождают от имущества Рази. Когда Винтер остановилась на пороге, Кристофер очнулся от своей задумчивости, поморщился и нетвердыми шагами отошел от стены.
«Господи Иисусе, — подумала она. — Он выглядит не лучше, чем отец, — неужели мне обоих теперь придется тащить?»
— Что такое? — спросил он. Винтер не отвечала, но, видя ее отчаянный, умоляющий взгляд, Кристофер двинулся к ней, и они вдвоем выбрались из суматохи прислуги.
— О Фрит! Старый вы упрямец!
Лоркану удалось улыбнуться восклицанию молодого человека — Кристофер и Винтер подоспели как раз вовремя, чтобы взять его под руки и поймать, пока он не соскользнул вниз по стене.
«Это мы можем для тебя сделать, отец, — думала Винтер. Ее рука касалась руки Кристофера, пока они вели отца домой. — Хотя бы это».
Они наконец добрались до комнаты Лоркана, и Кристофер помог ему улечься. Он неслышно выскользнул из комнаты, пока Винтер снимала сапоги отца, его камзол и брюки. Потом Лоркан оттолкнул ее и залез под одеяло в кальсонах и рубахе. Он свернулся, лежа на боку, как обычно, когда боль становилась нестерпимой. Она принесла ему один из ароматных кубиков гашиша и проследила, как он устало приподнялся на локте, чтобы разжевать его и запить. Затем он молча растянулся на кровати и закрыл лицо рукой, ожидая, пока дочь выйдет.
— Отдыхай, — прошептала она, но Лоркан не ответил.
* * *Выйдя в гостиную, она увидела, что Кристофер прислонился к косяку открытой двери в зал, сложив руки на груди. Он открыто глазел на суету в коридоре, и на этот раз Винтер не захотелось его останавливать. Она просто подошла, встала рядом с ним и стала наблюдать, как уносят вещи Рази.
Некоторое время они помолчали, затем Кристофер пробормотал:
— Это уж точно не пойдет ему на пользу.
Все они понимали причины внезапной, расстроившей их отчужденности Рази, но на этот раз он зашел слишком далеко. Винтер не могла понять, зачем это ему понадобилось. Как бы Рази ни вел себя на людях, как бы холодно он ни держался наедине, неужели ему не хочется спать по ночам защищенным, окруженным теми, кто его любит?
Ей показалось, что Рази без всякой нужды бросился прямо в холодные, черные воды государственных дел. Он оставил Кристофера, Лоркана и ее саму в теплом, уютном гнездышке, которое свил для них, а сам уносился все дальше и дальше в темноту. Наверно, подобное отчуждение приносит ужасные страдания человеку такой душевной теплоты, как Рази?
— У него наверняка есть свои причины, — неуверенно проговорила она.
— Он упрямый жук-навозник, — сказал Кристофер. — Прямо как твой папочка.
Винтер засмеялась. Она порывисто подхватила Кристофера под руку и прижалась лбом к его плечу, выражая веселую солидарность.
— Что нам с ними делать? — спросила она и улыбнулась, глядя на него сверху вниз. А затем тоже стала, не скрываясь, наблюдать за суетой в зале, бездумно и удобно прижавшись к его боку.
К ее удивлению, Кристофер напрягся и выпрямился, почти отстранившись. Он положил ладонь на ее руку, будто желая убрать ее. Винтер глядела на зал. Она даже не задумывалась об этом движении — просто взяла его под руку, просто приникла к нему. Теперь она сожалела о нем — не оттого, что оно было таким опасно открытым и незащищенным, а потому, что оно, совершенно очевидно, было принято без всякой теплоты. Она почувствовала смущение и ужасное разочарование.
— Винтер, — сказал Кристофер несчастным голосом, — ты знаешь… Я не буду… — Он поколебался, подбирая слова, и попробовал снова: — Рази, он… он хочет… — Он неловко глянул на нее сверху вниз и умолк.