Многие мозговые клетки действительно кажутся весьма узкоспециализированными. Однако нейроспециалист, считающий, что нейроны так легко можно разложить по полочкам «восприятия», «действия» и «познания», рискует полностью обойти вниманием (или отвергнуть как случайность) нейронную активность, которая выражается в куда более сложном кодировании, активность, свойственную мозгу, имеющему дело с окружающим миром гораздо более «холистским», целостным, чем думали раньше. Именно так ведут себя зеркальные нейроны. Хотя все участники пармской группы - ученые высочайшего класса, они, тем не менее, не были подготовлены к встрече с моторным нейроном, который в то же время является нейроном восприятия. В связи с этим вспоминается старое изречение: «Каждый шаг научного прогресса — это очередные похороны». Звучит довольно мрачно, и это, конечно, преувеличение, но мы все знаем, как трудно отказаться от старой парадигмы, мыслить непредвзято, настроиться на перемены, - причем это касается не только науки. И потому прошло немало лет, прежде чем первооткрыватели (а потом и другие исследователи в разных странах) сумели истолковать «сложные зрительные реакции», зафиксированные в лаборатории. Поначалу пармские ученые не были внутренне готовы оспорить постулаты, унаследованные от поколений специалистов, ведь на них опиралось множество плодотворных исследовательских работ. К тому же никаких фактов, которые противоречили бы этим постулатам, до того момента обнаружено не было2.
И все же они их оспорили - причем с разных сторон. В первые годы работы с зеркальными нейронами группа Ридзолатти обнаружила в области F5 еще и другие клетки, обладающие особым свойством, которому они не могли найти объяснения. Эти клетки разряжались при хватательных движениях и, кроме того, просто при виде объекта, который можно схватить. Позднее такие нейроны были с долей иронии названы «каноническими». Обе эти картины нейронной активности противоречили старой идее о том, что действие и восприятие - совершенно независимые друг от друга процессы, за которые отвечают отдельные части мозга. В реальном мире, как выясняется, ни обезьяна, ни человек не может наблюдать за кем-либо, берущим яблоко, без того, чтобы в мозгу наблюдателя возник моторный план, необходимый, чтобы взять яблоко самому (активация зеркальных нейронов). Сходным образом, ни обезьяна, ни человек не может даже взглянуть на яблоко без того, чтобы возник моторный план, необходимый, чтобы его взять (активация канонических нейронов). Словом, хватательные действия и моторные планы, нужные, чтобы завладеть плодом и съесть его, неразрывно связаны с самим нашим пониманием плода. Картина реакции как зеркальных, так и канонических нейронов в области F5 ясно показывает, что восприятие и действие не разграничены между собой в мозгу. Это две стороны одной медали, неотделимые друг от друга.
Некоторые из самых ранних экспериментов с макаками в Парме, проведенных в 1980-х, за годы до тех загадочных случаев, что привели впоследствии к открытию зеркальных нейронов, подтверждали именно эти выводы о тесной связи между восприятием и действием. В то время группа проводила эксперименты не в области F5 моторной коры, а в соседней области F4. В области F5, как мы видели, клетки наиболее активно разряжаются, когда обезьяна что-то делает кистью руки. Нейроны в области F5 разряжаются и в том случае, когда обезьяна совершает движения ртом - например, кусает что-либо - или коммуникативные лицевые движения (к их числу относится причмокивание губами, имеющее у приматов позитивный социальный смысл)3. Более того, некоторые нейроны в области F5 разряжаются и при кистевых движениях, и при движениях рта. Это также противоречит представлениям о том, что мозг состоит из отдельных «ящиков»: отдельный «ящик» для кисти руки, отдельный - для рта (подобным образом, скорее всего, сконструировал бы мозг инженер). Нейроны, «кодирующие» и для кисти, и для рта, однако, отлично укладываются в теорию целостного восприятия функций мозга, согласно которой моторные клетки интересуются целью действия. Ведь кисть руки подносит пищу ко рту. Что касается области F4, там клетки разряжаются в основном при движениях всей руки обезьяны, или шеи, или лица. Так полагали ученые, и таковы были результаты экспериментов, пока не было обнаружено, что эти клетки разряжаются и в ответ на одну лишь сенсорную стимуляцию, безо всяких движений самой обезьяны. При этом они реагируют только на стимуляцию со стороны реальных объектов. Простые световые пятна или фигуры на экране не вызывали никакой реакции этих клеток. Кроме того, они разряжаются, лишь если воспринимаемый объект находится совсем близко от обезьяны, и разряжаются особенно сильно, если объект быстро к ней приближается. И еще одно специфическое свойство этих клеток: они реагируют и просто на прикосновение к лицу, шее или руке обезьяны. Вывод: поле зрительного восприятия (та часть окружающего пространства, где зрительные раздражители вызывают реакцию клетки) и поле тактильного восприятия (та часть тела, прикосновения к которой приводят к срабатыванию клетки) сопряжены друг с другом в этих нейронах из области F4. Их поразительные реакции означают, что они создают карту пространства, окружающего тело животного, которую мы называем картой периперсонального (то есть ближнего) пространства. И они же инициируют движение руки обезьяны, в частности, в этом пространстве. Две совершенно разные функции соединены в одной группе клеток. Эти физиологические особенности наводят на мысль, что карта пространства, окружающего тело, — это карта потенциальных действий, которые может совершить тело4.