— Не могу больше писать… — Закашляли динамики диктофона. — Этот чёртов туберкулёз (кашляет) не даёт мне покоя! Руки трясутся, как у заядлого пьянчуги, слабость ног не даёт спуститься вниз (кашляет)… Помню, у одного парня из участка был подобный кашель… Говорил, мол, выпил циклосерин и жизнь в радость, но я, сука, пачками жру это дрянь! — Динамики, не выдержав кашля, захрипели. — На днях по радио наткнулся на трансляцию одного мужика, твердил родом из Нижневартовска… в посёлке Аган остановился, переживших там, мол, куча: около полусотни. Помощи гуманитарной просит, а я ему чем подсоблю? Горстью гречки, что мне на день осталась? Флаконом зелёнки (кашляет)? Представился ещё так странно… библейски. — Секундная тишина. — Аристарх что-ль (кашляет)? Как надоело это всё… Жизнь эта трусливая, погонь я этакая! Дорого себе человека похоронить не могу! — Раздался взвод курка. — Подлец чёртов!
Диктофон подпрыгнул от звука выстрела и замолк окончательно. Я сидел неподвижно ещё со слов о мужчине с библейским именем и долго не мог переключиться на произнесённое после. Наступившую же вновь тишину разряжало только прерывистое сопение резинового намордника.
Могу ли я принять услышанное за чистую монету? Имеет ли смысл придумывать байки умирающему человеку? Дата записи выходит на начало осени, а отец ушел в конце весны прошлого года: он всё это время помогал какому-то поселению!? Когда здесь погибала его семья!? “Нет, нет, нет…” — Развернул я карту в поисках того посёлка. — “Это на северо-западе отсюда, на краю одноимённой реки… Туда несколько дней всего добираться, почему он не вернулся?”. На частотах можно транслировать любую запись, сделанную даже годами ранее. Отец посетил Аган, какого-то чёрта записал это сообщение для трансляции, и потом с ним что-то случилось — я так полагаю?
“Чёрт!” — Опустил я планшет. — “Своими доводами я ничего не добьюсь!”
На обратном пути, пробираясь чрез промышленную зону, я наткнулся на стаю диких собак. Скользнув под кучу паллетов и стиснув рукоять револьвера, мне оставалось только податься ожиданию, благо фонарь был заблаговременно выключен ещё после выхода с исполкома. Ночные животные, разинув пасти с языками, хаотично двигались в своей стихии вдоль железобетонного забора ромбиком, а за их редкой, собравшейся патлами шерстью выступали рёбра, полные кровоподтёков.
— Даже эти божьи создания бредут бок о бок в такие времена. — Говорил о собаках дядя. — А человек с величаем нравственности встаёт против своего же брата…
Возвращаясь с совместных вылазок, мы с дядей частенько сокращали лесами. Был случай, как даже не ночью, а только расходящимся вечером на нас вышло несколько сих особей:
— Любо, что не гадские волки! — Отрезал дядя, шмальнув из вертикалки по земле, отчего скулящие создания пустились в рассыпную. — Были б волки, то напали б и после сего манёвра! Псы ведь как? — Трусливы, не меньше нашего.
***
Окраинный дворик, новоиспечённые могилы. Серенькая коробочка на одном из холмиков не осевшего грунта. Парень, державший противогаз с новой подделанной линзой.
Он думал об отце.
Ему не давала покоя мысль, что его отец помогал незнакомому поселению в то время, когда на руках сына погибала его супруга — человек, дороже которого никого нет. Его лучший друг, испуская душу, выл о том, что не смог выполнить своего обещанья в защите его семьи. Аристарх бросил семью ради чего? Ради лекарств… или это был просто повод?
Поправив вещмешок со скромным провиантом на неделю, парень покинул окраинный двор. Он ничего не понимал, но знал. Знал, что новообретённая цель стоит перед ним ясно и чётко — отыскать отца, живого или мёртвого.
Глава II
День первый
По глубокой луже вдоль грунтовки пробежали кружки. Присев у края тропы, я с пристрастием уставился на водомерок. В ожидании съедобных мошек они совсем наплевали на радиоактивную пыль, что еле различима с грунтом в этой местности, на подающую признаки жизни вокруг хвою, коей места нет в окрестностях Нижневартовска. Я никогда не видел подобного, как далеко не завела б моя вылазка. Думал, что редкая рощица пред домом — наилучший вид сохранившейся природы, но нет… Просто шёл не в том направлении? Значит, где-то там, на севере, сохранилась эпоха, считаемая мной прошлой? Я оглянулся назад. В сторону чёртового города, что погубил слишком многое.
“За что?” — Захрипело внутри. — “Что за причина, оправдавшая насилие над природным великолепием? Чем бедная осина насолила вам? Река Обь, что вас кормила? Земля, вас приютившая? Разве всё это виновато в вашем эгоистичном факторе?”