Думать о причине столь странных ощущений совершенно не хотелось.
Страшно.
Вот честное слово.
Но еще ужаснее было осознавать то, что я не испытывала никаких чувств по поводу кончины ду Врана. Пусть он и показал себя монстром, живодером и вообще весьма мерзким существом, отсутствие мук совести настораживало. Если бы не еженощные кошмары с ним в главной роли, подумала бы, произошедшее в пещере мне привиделось.
Спустя еще пять дней я озверела вконец. Недомолвки обслуживающего персонала выводили из себя. Потому, недолго думая, прижала молоденькую лекарку к стене и стала пытать. Первое время девушка держалась молодцом: молчала и бочком-бочком кралась к выходу. Поняв ее маневр, я кинулась наперерез и не позволила скрыться, коварно пообещав, что выпущу только в том случае, если она мне все расскажет.
Еще бы пара минут, и лекарка раскололась, как миленькая, но зашедший в палату более зрелый коллега мигом просек ситуацию и вмешался. Отцепив от хламиды девицы мои скрюченные пальцы, он вытолкал ее за дверь и со вздохом принялся объяснять:
– Агриппина, поймите, мы не просто так держим вас в неведении. На это есть веские причины.
– Какие? – Зацепившись, словно репейник, я решила выпытать тайны уже из него. В конце концов, он пришел сюда сам.
– Пока вам знать не положено, – ответил тот.
– А когда будет положено?
– Когда ректор позволит.
– А когда он позволит?
– Когда придет время.
– А когда придет…
– Груша!!! – возмутился лекарь. – Успокойтесь!!!
– Ладно, но расскажите хоть, что с Альдамиром. Ему лучше?
– Лучше. Но большего сказать я вам не могу. Извините, нельзя.
Нет, ну что за нелюди! Я тут, понимаешь ли, от безделья и тоски по белому свету сохну, а они тайны мадридского двора развели. Это нельзя, то нельзя.
Безобразие! Требую освобождения!!!
О чем я и заявила лекарю. Тот лишь покачал головой да погрозил пальцем.
– Соблюдайте режим, Агриппина. Хотя бы ради своего близнеца. Ему нужно завершить лечение. Еще несколько дней, и вы вместе выйдете на свободу. Если, конечно, не будете запугивать моих помощниц.
И, хохотнув, этот долговязый мучитель сбежал, оставив переваривать информацию.
Вот интересно, почему это многоуважаемый господин ректор запер меня здесь вдали от всех? Да еще и рассказывать запретил. Да друзей пускать не велел. Что он опять скрывает?
Так за размышлениями не заметила, как уснула. То ли это безделье так действовало, а возможно, и лекарь поспособствовал. Усыпил, чтоб не буйствовала и на бедных девушек не набрасывалась.
Посчитав урок пройденным, дальше я вела себя прилично. На персонал не кидалась, с вопросами не лезла, но с удовольствием доводила их до белого каления отсутствующим видом.
А спустя еще два дня была вознаграждена: Альдамир полностью пришел в себя, и нас торжественно выставили вон из лазарета. И видимо, для пущего эффекта, чтоб наверняка не вернулись, сдали с рук на руки непривычно хмурому Палиано. Декан молча кивнул, приветствуя, и повел в неизвестном направлении.
Впрочем, вскоре стало ясно куда. Бывший, а может, уже и настоящий куратор доставил нас прямо в кабинет ректора. Переступив порог, я с удивлением увидела всех участников побоища в пещере: Кору с Изольдой, Диниоса с Лаурой, Сонора с Дайаной, Лиопольдину с Максимильяно. Даже троица жертвенных элементалей, и та настороженно жалась к стене. Кроме студентов, здесь находились знакомые по совету спасения нас с Изольдой шестеро молодцов в одинаковой форме, ну и оставшиеся деканы, куда без них.
Хозяин кабинета с непроницаемым лицом восседал за столом. Но судя по тому, как быстро мелькал в его пальцах карандаш, душевное равновесие Эдуардо Соло ду Помпео не грозило.
Услышав хлопок двери, народ дружно развернулся и заметил нас. Друзья заулыбались, драная лисица, наоборот, скорчила недовольную мину. Шестерка неизвестных мне мужчин глядела с интересом, а вот деканы и ректор с плохо скрываемым раздражением. Оно, впрочем, и понятно. Вряд ли у них в каждом потоке встречались проблемные иномирянки.
Подтолкнув нас к кучке однокурсников, Палиано уселся на пустовавшее кресло. Ректор тем временем отложил несчастный карандаш, прочистил горло и заговорил:
– Рад видеть всех вас в добром здравии, господа студенты.
Господа вразнобой заверили ду Помпео во взаимности.
– Итак, я собрал вас здесь по одной причине, вы, думаю, догадываетесь, по какой именно. – Дождавшись подтверждения, он продолжил: – Гавар ду Вран и его злодеяния. Сразу хочу извиниться, моя вина: недосмотрел, позволив предателю занять высокую должность в академии. Понесу наказание в полной мере, но главное сейчас не это.