========== Пролог ==========
Оксфорд, Англия, 1949 г.
Осенний ветер гнал пожелтевшие листья клена по влажной от постоянно накрапывающего дождя мостовой. Молодой бразилец, недавно приехавший обучаться на богословском факультете стариннейшего университета, шел по улице, зябко кутаясь в драповое пальто, надетое поверх семинаристской мантии. Как сложно было ему, южному человеку, привыкнуть к промозглому климату туманного Альбиона! Серое небо, серый асфальт и серые дома — все серое, как только англичане не умирают от скуки в такой обстановке?
Рядом бодро шагал его приятель с факультета естественных наук — тощий, высокий шотландец с рыжиной в волосах. Вот уж кому было не привыкать к ветрам и дождям.
— Аугусто, — спросил он товарища, — я удивляюсь, как в таком уважаемом университете, как Оксфордский, может до сих пор существовать богословский факультет?
— Грег, опять ты заводишь свою волынку, — с раздражением проговорил бразилец. — Тебе религия как бельмо на глазу, неужели так мешает?
— Да нисколько, — сделал Грег равнодушное лицо. — Я рассуждаю с точки зрения практической пользы. Что толку в богословах, кроме того, что они вещают заумные вещи с кафедр соборов таких же древних, как книги, по которым они учат людей жизни? То ли дело мы, биологи, медики — в наших руках законы мироздания, в наших руках сама жизнь!
— Полный бред! — резко возразил Аугусто. — Да ни один ученый даже на толику не может приблизиться к разгадке тайн мироздания! Вы как ослики с привязанной морковкой, идете и идете вперед, уверенные в том, что вот-вот достигнете цели, но Божье творение невозможно познать во всей полноте.
— Мне даже смешно, когда ты так говоришь. Аугусто, только не рассказывай, что человек сотворен из пыли, а женщина из его ребра, и от них двоих пошел весь род человеческий. Это уже в восемнадцатом веке не выдерживало никакой критики, а сейчас середина двадцатого. Люди скоро полетят в космос, а вы так и будете петь свои молитвы и изучать древние талмуды.
— Это обывательская точка зрения, — спорил бразилец. — Ваша проблема в том, что вы, атеисты, неспособны хотя бы чуть-чуть приподняться над поверхностью земли и взглянуть за горизонт. Вы мыслите примитивно: если я не могу чего-то увидеть, значит, этого чего-то нет. И где же тут широта кругозора? Вам непременно нужно все потрогать руками — зачем? И ты зря с таким пренебрежением относишься к «древним талмудам» — многие из них понять сложнее, чем квантовую физику, и глубины знания окружающего мира там куда больше.
— Все это, конечно, хорошо — квантовая физика и труды Отцов Церкви, — голос Грега внезапно дрогнул. — А вот у меня отец и два старших брата не вернулись с фронта. Сгинули где-то в боях Второй Мировой.
Аугусто промолчал. Шотландец перевел дыхание и продолжил:
— Я вспоминаю тот ад, ад на земле, что нам всем пришлось пройти, и думаю: где же был Бог, если Он существует? Как же Он смотрел на все сквозь пальцы? Нет, Аугусто, изучай свои церковные труды, если хочешь, ну а я пойду иным путем. Я Человек с большой буквы «Ч» и хочу сам творить свою судьбу и судьбу общества.
— Грег, эти споры ни к чему не приведут, — устало проговорил семинарист. — Мы с тобой по разные стороны баррикад, и с этим, пожалуй, ничего не поделаешь.
Двое студентов удалялись по аллее, разукрашенной всеми цветами осени. Мелкий дождик заволакивал туманом горизонт, и вскоре их фигуры окончательно скрылись за его завесой.
Рио-де-Жанейро, Бразилия, 1980 г.
Однажды поздним вечером выдающийся бразильский генетик Аугусто Альбьери после работы по обыкновению не стал зажигать свет в своем холостяцком доме, а уселся в кресло прямо так, в темноте. Он равнодушно смотрел телевизор, из которого доносилось неясное тихое бормотание. Срочный выпуск новостей ворвался в эфир подобно грому, и диктор с экрана отчетливо произнес:
— Внимание! Вертолет, упавший сегодня на косе Марамбайя, принадлежал промышленнику Леонидасу Феррасу. Было обнаружено тело юноши приблизительно двадцати лет.
Все остальные слова слились для Альбьери в единый бессмысленный поток. Он выронил из рук флягу с водой и закричал неистово, не по-человечески, как не кричал с того самого дня, когда резко и бесповоротно разругался с Творцом. То же самое чувство, опять… опять уходит самый близкий человек, уходит туда, откуда нет обратной дороги. Диогу — его любимый крестник, такой молодой, подающий надежды, он был полон жизни, он был сама жизнь.
— Это несправедливо, — в исступлении шептал доктор, слепо водя руками перед собой по стене. — Это несправедливо, он не должен был умирать, не должен, не должен, не должен… Не должен! — мужчина затрясся в беззвучном рыдании.
Провидение поступает с ним жестоко, и, кажется, пришло время бросить вызов. Он подчинит себе извечный закон природы, он знает способ, нужно лишь немного смелости, чтобы воплотить его в действительность…
========== Глава 1. Волчонок ==========
Штат Пара, Бразилия, 1987 г.
Над небольшой, укрытой густой листвой тропических гигантов деревней садилось солнце. В скромном, но чистом и опрятном, утопающем в зелени деревенском доме сидела за пустым столом и плакала молодая женщина.
— Деуза, — подошла к ней темнокожая старушка и погладила по голове, — я не могу видеть, как ты убиваешься.
— Мама, — сквозь слезы проговорила та, — ну почему Лео так ко мне относится?
— А я говорила тебе, дочка, не надо его баловать. Только посмотри, что сделал из ребенка сеньор Альбьери!
— Иногда я думаю, может, все-таки стоит вернуться в Рио? Здесь он изводит меня день за днем, и я точно знаю, что Лео не успокоится, пока не встретится с сеньором Альбьери.
— И думать не смей! — строго пригрозила старушка. — Неужто ты не поняла, что рядом с доктором мальчика ждет только погибель?
— Но ведь здесь ему и правда скучно, — Деуза промокнула глаза носовым платком. — Игрушки, которые я привезла, ему не интересны, с соседскими детьми он дружить не хочет, не может же ребенок расти в окружении кур и деревенских псов? Лео привык к другому, в Рио у него было все.
— Это «все» принадлежало не ему и не тебе, а доктору, чужому человеку. Мало того, ты еще и в богатые дома его водила по гостям, это уж совсем было лишним!
— Мама, тот сеньор, отец девочки, был очень любезен! Как я могла отвергать его приглашения? И Лео нравилось бывать у них.
— Вот, Деуза! Стоит только любезному сеньору слово сказать, как ты сразу идешь на поводу и совсем не думаешь головой! От этого все твои беды, и ты еще удивляешься, почему Лео так себя ведет.
— И что мне теперь делать? — слезы вновь ручьем полились по смуглым щекам. — Неужели я такая плохая мать, что не заслуживаю хотя бы капли сыновней любви?
— Деуза, Деуза! — заключила дочь в объятья донна Мосинья. — Не печалься так. Лео обозлен, но со временем он забудет доктора. Детская память короткая.
— Ах, мама, хоть бы ты оказалась права…
В тесноватой детской комнате за простеньким низким столом маленький мальчик рисовал картину, зажав карандаш всей пятерней. Черные, как смоль, волосы густой копной закрывали лоб и лезли в такие же черные, сердитые глаза, что делало его похожим на волчонка.
— Лео, сынок! — зашла в комнату его мать. — Уже поздно, пора умываться, чистить зубы и ложиться спать!
— Нет! — буркнул мальчик.
— Как ты разговариваешь с мамой? — рассердилась женщина. — Убирай немедленно альбом и карандаши!
— У папы я никогда не ложился так рано! — Лео был весьма недоволен этим требованием.
— Сынок, сколько раз я повторяла, что сеньор Альбьери не твой папа?
— Это неправда! — продолжал вредничать ребенок. — Вот увидишь, я вырасту и сбегу, найду его, тогда он тебе скажет!
— Лео, как тебе не стыдно! — опустилась на корточки перед столиком Деуза. — Твоя мама так тебя любит, а ты грубишь и грубишь!