— Да как ты посмел! Ты… ты решил сравняться с Богом, Альбьери!
— Да, решил, — гордо вздернул подбородок ученый. — Весь прогресс человеческого общества построен на том, что человек стремится быть похожим на Бога. Собственно говоря, и сам Бог был придуман как идеал, как эталон, как вектор развития.
— Что ты такое говоришь?!
— Али, ты мусульманин. В вашей религии Бог находится на недосягаемой высоте, настолько недосягаемой, что вы даже не рисуете картины, боясь хоть в чем-то уподобиться Ему. Христианство принципиально иное. Новый Завет прямо призывает приблизиться к Создателю, Бог спускается к человеку и зовет того стать богом. Все христианское богословие строится на этом, Али. Вот почему западная цивилизация ушла в своем прогрессе намного дальше, чем восточная, мы более смелые, мы более дерзкие! Современным людям уже не нужен Бог, чтобы стремиться к идеалу, идеал уже заложен в нашем культурном коде многими поколениями до нас! Когда ты берешь кирпичи, цемент и строишь дом — ты уподобляешься Творцу. Когда ты берешь холст, краски и рисуешь картину — ты уподобляешься Творцу. Когда ты создаешь лекарство, спасающее жизни миллионов — ты уподобляешься Творцу. Али, человек не может жить иначе!
— Нет-нет-не-ет! — отрицательно замотал головой Али. — Альбьери, ты еще в семинарии был склонен истолковывать все в пользу своих безумных теорий. Да, я мусульманин, но я прекрасно знаю, о чем говорится в Новом Завете, там нет и десятой доли того, что ты мне сейчас наговорил.
— Неправда! Али, просто признай: религия выполнила свою функцию в жизни общества и отжила свое. Цепляясь за эти догмы, вы только тормозите развитие цивилизации!
— Что ты называешь развитием цивилизации? — закричал на него марокканец. — Этого несчастного парня ты называешь развитием цивилизации?!
— Лео только первый в своем роде, но клонирование может принести небывалую пользу человечеству.
— Аллах, мне страшно даже помыслить об этом! — в священном ужасе воскликнул Али.
— Но нет пророка в своем отечестве, Али. Гениев редко принимают при их жизни, я боюсь, что меня распнут. Вот, чего я боюсь.
— Ты хотел играть в Бога, но ты забыл, Альбьери, что твоего Бога распяли. Учись принимать последствия.
Али замолчал и устало побрел прочь из развалин. Следом за ним размеренно шагал доктор Альбьери. Лео поднялся на ноги и окликнул их.
— Папа! Куда мы теперь?
— Идем в мой дом, — сказал ему марокканец, превозмогая мистический страх перед созданием, не созданным Аллахом, — ты будешь дорогим гостем.
Богатое убранство дома Али поразило Лео не меньше, чем пустыня и старые развалины крепости. Оставив увлеченных какой-то серьезной и жаркой дискуссией старых друзей, он отправился исследовать этот дом, напоминавший ему дворец из сказки про Аладдина. Все здесь было ему в диковинку — орнаменты стен и шикарные ковры, воскуряющиеся благовония и маленький бассейн с лепестками роз. Лео, находясь в такой обстановке, вдруг почувствовал необъяснимую тоску, и эта тоска влекла его куда-то вглубь жилища. Он шел по длинному коридору и остановился напротив небольшой комнаты, вход в которую был завешан легкой, невесомой тканью. Она заколыхалась от дуновения ветра, и Лео показалось, что за занавеской танцует невероятной красоты девушка: кружится по комнате и делает виртуозные движения руками, а вокруг нее летает воздушный зеленый платок. Лео крепко зажмурился, и видение исчезло. Парень испугался этого и решил вернуться в гостиную. Уже на подходе к ней он услышал, что доктор и его друг практически перешли на крик.
— Хорошо, я понял, Бога ты не боишься, и все мои аргументы для тебя пустой звук! — распалившись, громко говорил Али. — Тогда давай поговорим с тобой на языке, который ты понимаешь, на языке науки.
— Очень интересно, что же ты можешь сказать мне на языке науки? — со скепсисом спросил Альбьери.
— А вот, что. Альбьери, ты никогда не думал, что человеческий разум способен извратить любую идею? Абсолютно любую идею можно использовать во зло. Возьмем твоих клонов. Вспомни, о чем мечтали фашисты? Чем они занимались? Да они бы целовали тебе руки, когда бы ты назвал им способ, которым можно отбирать пригодных для жизни людей, а всех остальных уничтожать за ненадобностью. А если какому-то безумцу придет в голову выращивать этих клонов, точно верблюдов, и делать из них рабов? Во благо всего остального общества, конечно же. Ты думал об этом, Альбьери, думал, когда создавал этого бедного мальчика в своей лаборатории?!
— Какого мальчика?.. — Лео вышел из укрытия и настороженно посмотрел на них.
— Никакого, мы просто спорим о разных вещах, — поспешил оправдаться хозяин дома. — Мы часто болтаем всякий вздор, не обращай внимания.
— Не надо, Али, — обреченным жестом Альбьери попросил его замолчать. — Я должен сказать ему.
— Что сказать, папа?.. — сердце парня билось с такой скоростью, что готово было выскочить из груди.
— Лео, я создал клон, — печальным, но уверенным тоном произнес доктор.
— Клон?.. — Лео заморгал, смахивая непрошеную слезинку с ресниц. — И… где он?
— Это ты, Лео. Клон — это ты.
========== Глава 9. Гнев ==========
— Это какая-то шутка? — Лео беспомощно смотрел то Альбьери, то на Али. — Я не клон, у меня есть мать и отец!
— Подойди сюда, — попытался Али успокоить его.
— Папа, скажи, что это неправда! У меня есть мать, а ты мой отец! Я не чья-то копия! — он буквально вцепился в Альбьери. — Ты же мой отец, как я могу быть клоном?!
— Лео, пожалуйста, успокойся. Послушай, это не меняет ровным счетом ничего, я все еще твой отец и люблю тебя. Я люблю тебя даже больше, чем обычный родитель, ведь я создал тебя. Для создателя нет ничего дороже на свете своего создания, это намного сильнее отцовской любви.
Али закрыл лицо ладонями.
— Создал?.. — в бешенстве переспросил Лео. — Создал?! Как какого-то робота! Я всю жизнь уважал тебя, я стремился к тебе, я любил тебя! Я думал, что ты любил мою мать, и поэтому я родился, а ты вывел меня в пробирке!
— Лео… — Альбьери хотел что-то вставить, но крестник ему не давал.
— Ты самый лживый, самый циничный человек на земле! Пропади ты пропадом, я больше не нуждаюсь в тебе, слышишь? Не нуждаюсь!
— Аллах, что здесь происходит? — прибежала на крики с женской половины Зорайде, но увидев Лео, сама закричала от страха. — Тень! Тень Лукаса, отделившаяся от тела! О, Аллах!
— Зорайде! — едва ли не впервые за двадцать лет повысил голос на нее муж. — Это никакая не тень, это наш гость, его зовут Лео!
— Вот, — театрально поднял указательный палец Лео, обращаясь к крестному, — видишь, кто я для людей? Я тень Лукаса, слышал ты это?
— Лео! — Альбьери уже не мог толком говорить и просто сотрясался от плача.
— Я ненавижу тебя, я презираю тебя! Я ухожу, и больше ты меня не увидишь!
Лео стремглав помчался к выходу.
— Али, останови его! — взмолился Альбьери.
— Стой! — крикнул вслед беглецу Али. — Лео, ночь на дворе, ты потеряешься!
Это было бесполезно, парень ничего не желал слышать.
— Ахмед! — позвал слугу марокканец. — Ахмед, быстрее сюда!
— Да, сид Али?
— Беги за этим парнем, догони его, чтобы он не потерялся.
— Хорошо.
Лео бежал по огромному каменному лабиринту фесских улиц. Он предполагал, что за ним погонятся, поэтому петлял, как заяц, и запутывал следы. Ему нужно было где-то укрыться, и он решил, что развалины подойдут для этой цели как нельзя лучше. Добравшись до крепости, Лео вошел внутрь и рухнул прямо на солому, уставившись в звездное небо. В иные времена он залюбовался бы его красотой, но сейчас ему было не до созерцания прекрасного. Парню казалось, что это небо вместе со звездами сейчас упадет на землю и раздавит все своей тяжестью. Лучше бы так и было — он не знал, что делать с болью в душе, как с ней жить, куда девать.