Помотав головой, она быстро добежала до девочек и дотронулась до лба ослабленной Цири. Через касание чародейка осторожно послала магический импульс. И поразилась. Потому что не почувствовала ничего. Никакой реакции, никакого ответа, никакой искры. Никакого сопротивления. В девочке, которая только что создала невероятно сильную ауру, не было даже намека на магию. Ни капли. Это был обыкновенный, неряшливо подстриженный и скверно одетый ребенок с поразительными зелеными глазами.
«Тогда, что это было?!», — Трисс не успела обдумать странное явление.
Она бросила взгляд на Айри, словно ища подтверждения увиденному. Было трудно сказать, услышала ли та страшные слова из уст Цири. Судя по всему, та не выглядела удивленной или испуганной.
«Значит, мне это послышалось?», — засомневалась Трисс.
— Отдохни, Цири.
— Нет. Я в порядке. Можем идти! — пришла в себя Цири и бодро зашагала в сторону замка.
Сразу за воротами их ждал Геральт, будто он стоял тут весь день и только ждал момента.
— Геральт, можно я немного отдохну?
— Конечно, Айри, проходи. А ты куда собралась? Иди на тренировочное поле.
— Мне тоже не здоровится, Геральт, — взмолилась Цири, и попыталась сделать вид приступа кашля.
— Пытаешься обмануть ведьмака? Не выйдет.
— Ну мне будет скучно одной там.
— Так тебе не здоровится или скучно? — скрестил руки Геральт и усмехнулся, глядя на Цири, которая поняла, что выдала себя очень глупо.
— Но там же Ламберт. Он вновь похвастается своими ударами и все. Будет только дразниться!
— Но ты же хочешь стать ведьмачкой?
— Хочу!
— Тогда нужно учиться. А все уроки важны.
— Я уже год махаю деревянным мечом и этим куском. Когда у меня будет свой, красивый, как у вас?!
— Цири…
— Ладно, иду я, иду! Покажу Ламберту свой новый прием. Вот увидишь, он такого никогда в своей жизни не видел! И сразу же выдаст мне мой настоящий меч!
Когда с детьми все было улажено, наконец, можно было поприветствовать долгожданную гостью. Та сбросила с себя походную накидку поверх куртки и сняла лисью шапочку, быстрым движением головы рассыпав волосы, свою гордость и красоту — длинные, горящие золотом, пушистые локоны цвета свежего каштана с приятным запахом трав.
На лице Геральт застыла легкая улыбка, хотя кошачьи глаза продолжали выражать хладнокровие. Ведьмак редко проявлял подобные эмоции и посему такие моменты были на вес золота. Трисс улыбнулась, радуясь эффекту.
— Рад видеть тебя в Каэр Морхене, Трисс.
— И я рада, Геральт.
— Я только попить! — краем глаз заметил бесцеремонно крадущуюся мимо них Цири Геральт.
Глава 2 Потеряв, обретешь
Битва при Содденском Холме. Возможно, самая крупная и кровавая битва в истории континента. Прошел почти год с того сражения, но его отголоски не перестают спадать с уст, с каждым днем обрастая всеми немыслимыми байками. Хотя прошло не так много времени, доподлинно неизвестно, сколько вообще войск участвовало с обеих сторон и сколько там осталось лежать навеки. Но отчетливо запомнятся имена героев: и живых, и мертвых. На могильном обелиске в честь павших героев Севера выбиты имена четырнадцати. Четырнадцати чародеев, отдавших жизнь за свободный Север.
Пожалуй, последствия этой битвы во многом предопределили будущее континента. Влияние чародеев на королевства существенно ослабло.
Трисс Меригольд, одна из чародеек и одна из участниц той битвы, как никто другой, знала, что там произошло. Ее имя также было выбито на памятнике. Благо ошибочно, она сумела выкарабкаться из того света. Только ужасный шрам остался на ее груди, как напоминание. Ох сколько же ей пришлось пережить во время сражения и сколько потом… Чудом оставшаяся в живых чародейка после восстановления несколько пересмотрела свои взгляды на мир. Она всегда была полна решимости сделать хоть что-то, изменить мир к лучшему, но сейчас ей хотелось немного покоя и тепла рядом… Рядом с ним — с Геральтом из Ривии.
Трисс не хотела думать о войне и последствиях. Вместо этого она размышляла о Геральте. Когда же он ворвался в ее жизнь? Спрашивала она про себя много раз. Когда ее стало так тянуть к нему? К ведущему беспокойную жизнь ведьмаку, связанному странными, беспокойными и бурными отношениями с Йеннифэр, ее сердечной подружкой. Трисс наблюдала за ними обоими и завидовала, хоть, казалось, завидовать-то было нечему. Их связь явственно приносила несчастье и сложности им обоим, ведя прямиком к взаимной ненависти, и была полная боли, но… вопреки всякой логике продолжалась и даже сохранялась. Трисс этого никак не понимала. И ее это интриговало.