Аттон не спеша полез за пазуху и вытащил небольшой кожаный мешочек. Он бережно выложил на ладонь четыре кусочка грубо обработанной бирюзы каплевидной формы, потом осторожно приблизился и вложил их в огромную ладонь. Огр, даже не взглянув, сжал камни в кулаке и опустил руку.
— Да, это они… Я чувствую древнюю силу… Я чувствую Его тепло и Его заботу, о своих неприкаянных детях. Он не забыл нас. Он по-прежнему любит нас, наш Отец и Покровитель. — Огромный огр приложил кулак в котором сжимал камни ко лбу и тихо запел. Он пел на странном, неведомом языке и слова его песни, вплетаясь в шумный говор реки потекли вниз по долине, и вскоре к ним присоединились другие, сначала робкие и плавные, они набирали силу сотен голосов и вдруг, взлетев к самому небу взорвались бешеным ревом. Через мгновенье все смолкло.
Аттон, оглушенный песней, оцепенело замер. Губы его дрожали. Гигант повернулся к нему и пихнул когтистой ступней оружие у своих ног, и отошел на пару шагов назад
— Забирай свое железо…
Аттон нагнулся, поднял с земли перевязь и закрепил меч за спиной. Потом подобрал лук и в нерешительности замер, глядя на Отца Семьи. Старый огр посмотрел на него так, что Аттон почувствовал, как где-то внутри него что-то сухо рвется и падает вниз острыми кусками.
— Жадные, жестокие люди… Они думали, что захватив Глаза Отца и Покровителя, они смогут управлять Семьями… Нет… — Он вдруг размахнулся так, что когти со свистом рассекли воздух и швырнул, камни в самую стремнину реки. Аттон тревожно проводил глазами летящие в воду голубые брызги.
— Глупые люди… Они думали, что выбили нас за горы, потому, что отняли у Семей их Покровителей… Для этого они разграбили храм Верховных Демонов Этру. Для этого они предали древнейшие законы, на которых строился этот мир. Но это было напрасно. Люди обманывали всех, и в конце концов, обманули сами себя. Люди победили не потому, что обрели благодаря Глазам Вернигора какую-то силу над Семьями, а потому, что мы не могли бросить своих стариков и детей, потому, что мы защищали из последних сил каждого раненого, каждого калеку. Так нам завещал наш Отец и Покровитель. А люди… Люди могут делать ужасные вещи. Могут грабить древние храмы, лгать и предавать, топтать своих раненых лошадьми и бросать своих детей, спасаясь от наступающих врагов. У вас нет Покровителей, у вас нет корней, лишь есть бог, которого вы проклинаете и ради которого сжигаете друг друга на кострах. — Огр повернулся к Аттону спиной и указал на восток. — Там, там нет тучных стад. Там Семьи вынуждены охранять свои пастбища от чудовищ, по сравнению с которыми местные драконы и мантикоры жалкие букашки. Там голод и страх… За долгие столетия изгнания мы уже свыклись с этим и давно потеряли надежду на возвращение. Но мы не забыли своих Покровителей, и они не забыли нас. Все эти столетия они питали нас своей силой, заботились о нас, давали нам возможность выжить. Мы сделаем то, что пообещали твоему хозяину. Он выполнил свою часть, выполним и мы.
Аттон молча слушал, пытаясь понять, что есть в этих огромных и свирепых воинах такое, чего он от рождения лишен.
— Я догадываюсь, что твой хозяин обманул тебя… Когда-то в этом же месте мы стояли с твоим отцом, и также слушали песню реки.
Аттон вскинул голову и посмотрел в бездонные омуты огромных багровых глаз. Огр усмехнулся.
— Не удивляйся, я знаю кто ты, я знал твоего отца, я помню зачем он приходил в развалины Замка Проклятых… Также, как и тебя, его терзали сомнения. Также как и ты, он стоял предо мной и размышлял о правильности своего выбора. Я видел его обнаженные мысли, цвета его раздумий, волны его внутренней борьбы. Ты во многом похож на него… Но твой хозяин видит совершенно другое. Это свойственно людям, вся жизнь которых замешана на лжи.
— Зачем? Зачем Торк делает это? — хрипло выдавил из себя Аттон.
— Зачем? Твой хозяин полагает, что если погибнет последний проклятый, то люди снова станут людьми.
— Люди станут людьми?
— Ты не думал об этом? Для людей нет времени, нет бесконечности. Они мало живут и заменяют необходимое насущным. Проще придумать ложь, чем задуматься над тем, кто ты есть на самом деле. Когда-то, люди пришли на эту землю другими… Они помогали нам пасти стада, охотились с эльфами, строили города с гномами… Но потом… Потом они отобрали у нас пастбища, у эльфов леса, у гномов — города, у троллей мосты… Ты знаешь, чем был мост для тролля? Тролли рождались и умирали вместе со своими мостами. Они связывали ими время и бесконечность… Они холили и лелеяли свои мосты, создавая в муках творения удивительную красоту…. Тысячи гномов собирались, и со слезами на глазах смотрели, как новорожденный тролль собирает свои первые камешки для будущего моста… Этого ты не найдешь в своих легендах. Люди придумывали для своих жестоких детей глупые, лживые сказки, в которых, создающий прекрасное тролль превращался в страшное чудовище из—под моста, а пастух огр в жуткого людоеда. В ваших легендах только кровь, и бессмысленные победы…
Он замолчал. Аттон стоял, опустив голову.
— Мы сделаем то, что пообещали не потому, что ненавидим людей. Нельзя ненавидеть больных и проклятых, им нужно постараться помочь. Ты выполнил поручение, сын Ардо…. Уходи. Быть может мы тоже верим в то, что приближая конец проклятию, мы поможем людям снова стать людьми… Мы нападем на Тарр. А теперь уходи… Уходи подальше от этих земель. И если ты действительно достоин своего отца, то помни — проклятие делает человека зверем. А вот что делает зверя человеком? Найди того, кто носит Большую Звезду Вернигора, и все реши сам.
Аттон низко поклонился Отцу Семьи и, не оглядываясь, пошел в сторону Памятного Камня. Лишь дойдя до леса, он повернулся, и посмотрел назад. На берегу заводи, вокруг своего Отца стоял весь прайд — несколько сотен огромных мужчин и женщин. Они стояли неподвижно, словно статуи, и смотрели в сторону реки, где навсегда обрели покой бирюзовые глаза Вернигора, Верховного Демона Этру.
18
— Ваше Величество! Раз уж речь зашла об измене, у меня есть сведения о событиях, происходящих на севере…
— Что!? Еще одна измена, граф? Не многовато ли для одного дня?
— Дело в том. Ваше Величество, что сегодня маркграф Кирский, прибывший в столицу лично, просил вашей аудиенции…
— Как и всякий подданный Империи, маркграф имеет на это право.
— Но, я позволил себе отказать маркграфу Нурру, Ваше Величество.
Россенброк замолчал и стал смотреть, какое впечатление произвели его слова на Императора. От его отца, в таких случаях можно было ожидать чего угодно — от буйного гнева, до полного равнодушия. Конрад выглядел растерянным. Он приглаживал свои желтые густые волосы и пристально смотрел в тарелку. Потом, не поднимая глаз, нерешительно начал:
— Граф… Вы многим отказываете в аудиенции и не ставите при этом меня в известность. Я мог бы потребовать, что бы списки на аудиенцию подавались мне лично, но считаю, что в большинстве случаев, дворцовая канцелярия способна справиться с потоком желающих пообщаться с Императором. Я даже не требую сообщать мне о тех, кому вы отказываете. Порой, от придворных, я узнаю, что вы отказали в аудиенции дворянам, чей род опускается своими корнями к истокам Старой Империи. Но вы отказали правителю целого маркграфства! Тем более, что, как я слышал, у маркграфа Нурра серьезные проблемы. Объясните, граф!
— Ваше Величество! Проблема маркграфа Кирского намного серьезнее, чем вы думаете. Смею вам напомнить, что еще вашим прадедом был заключен договор с правителями Марки, согласно которому, с населения Киры не собиралась подать в пользу Императора. Маркграфы не делали отчислений на содержание Имперской армии. Взамен войска Марки должны были обеспечивать неприкосновенность северных границ Империи. Маркграфам давалось право на размещение своих форпостов на территории Анбира, Борхеи и Люцийского Епископства. Долгие годы войска Марки охраняли покой Империи и деньги Императоров. На содержание собственных арионов на таком удалении от центров власти, потребовались бы огромные средства. Однако маркграф Нурр решил привнести собственные изменения в расстановку сил на севере. Двенадцать лет назад войска Киры напали на соседний Анбир, отбив небольшой участок бесплодной земли, примыкающий к перевалам Той—Поллира. Несколько скал и болотистую низину… Впрочем, через два года анбирцы вернули захваченное. Но Твари Холода, воспользовавшись ослаблением на границах, захватили земли лежащие за перевалом и разрушили до основания единственный в этой части Лаоры имперский порт Буран. Граница и по сей день проходит по южной стороне перевала. После затяжного конфликта с Анбиром в войсках маркграфа, часть из которых, издревле составляли анбирские трапперы, началось повальное дезертирство. Этим опять воспользовались Твари Холода и дважды прорывали границу, доходя до земель Винтира. При этом был разрушен древний Поллир. Оленеводы и поселенцы спешно покинули эти края, и сейчас можно лишь приблизительно сказать, что происходит в этой части Империи. Два года назад маркграф втрое увеличил налоги и ввел новые подати внутри Марки. Это привело к волнениям черни, вдоль дорог появились сотни виселиц, в городах запылали костры. Ваш покорный слуга встречался тогда с маркграфом Нурром и настоятельно рекомендовал ему снизить налоги и вместо карательных экспедиций обратить внимание на охрану границ. Но, помнится мне, что маркграф ответил тогда довольно резко… А на предложение генерала Коррона, временно усилить охрану форпостов имперскими пантами, маркграф рассмеялся нам к лицо. Но это было два года назад. А сейчас маркграф вынужден бежать от армии оборванцев, которую ведет, и весьма успешно, некий Миуш Чаг, по прозвищу Сухарик. Армия его, численностью до пяти тысяч человек, состоит в основном из бедных охотников и оленеводов, но немало в ней и дезертиров из пограничных войск Марки. Вооружены они весьма посредственно и имеют постоянный недостаток в провианте, но продвигаются достаточно быстро. Часть войск маркграфа просто бежала, часть переходит на сторону голодной и озлобленной черни. И сейчас, по моим сведениям, армия Сухарика вышла к порогам Тойль-Толла, и готовится к форсированию реки. За рекой скопились верные Нурру войска, но вряд ли их будет достаточно для того, что бы сдержать мятежников на подходах к Кире. Маркграф, спешно покинул свою страну, и обратился за помощью в Винтир, к Вашему троюродному брату. Но, очевидно, что герцог отказал Нурру в помощи. После оккупации части Графства Анбирского, отношения между Винтиром и Кирской Маркой стали довольно напряженными. Маркграф не раз позволял себе высказывать вслух о своих претензиях на всю северную часть Империи. И вот теперь, маркграф прибыл в Вивлен, что бы просить помощи у Империи.