Владимир Курин
Отражение
В последнее время я патологически возненавидел свою работу. Дошло до того, что врач из поликлиники выписал мне антидепрессанты. Сначала большая доза через день, потом поменьше, но почаще. А кого не взбесит работа в костюме кресла на самом проходном перекрестке города? Я рекламирую мебель из магазина «Диванофф» за девять с половиной тысяч рублей в неделю. Не так много, но для одинокого парня как я, почти достаточно. Если бы не аренда квартиры, было бы норм. С девяти утра и до половины четвертого я шарахаюсь центральному кварталу города – на север по четной стороне, на юг по нечетной. Между светофором на перекрестке Советской и Российской и перекрестком Петровского и Ломоносова 347 шагов в костюме ультраудобного кресла от «Диванофф». Без костюма 285. Девять столбов электропередач по четной стороне и семь по нечетной, ну вы поняли, это из-за заездов во дворы многоэтажек. Их три по четной и два по противоположной.
Но мои хождения и подсчеты всего вокруг не самая главная причина ненависти к работе. Главная причина в людях. Да, именно так. Меня бесит, когда недовольные прохожие выхватывают листовки и трамбуют их в улыбку кресла. Черт! Там мое лицо! Ненавижу гребаных студентов, которые «адски» устают после пар и хотят посидеть в моем кресле. Причем ни по одному. Я подумываю вкрутить пару десятков саморезов в место для сидения. Кресло не станет тяжелее, но возможно, мне повезет и в душе запоют соловьи. Еще раздражают подпитые спортсмены. Все по пьяне вдруг становятся профессиональными бойцами UFC и находят в кресле нечто похожее на снаряд в тренажерном зале. Ублюдки!
Есть и что-то хорошее в моей работе, но я пока не знаю что. Может быть то, что я рекламирую нечто удобное для людей, которые купят такое вот кресло, присядут в него и почувствуют себя чуточку счастливей. Надеюсь это плюс моей работы. А вообще находиться в недышащей ткани с жестким каркасом целыми днями в сорокаградусную жару – ни хрена хорошего! И вонючее счастье покупателей ни капли не успокаивает! Зарплата тоже!
Зимой чуть лучше: меньше пьяниц, в кресле тепло, а не жарко, людей не так много. Но скользко. Приходилось падать. Дай Бог здоровья добрым людям, помогали встать. Самому подняться невозможно, приходится прокручиваться, чтобы добраться до замка на спине, потом вылезать из костюма и напяливать вновь.
К следующей зиме хочу сменить работу, ближе к специальности. Учусь заочно на финансиста. Наверное, благодаря этому я могу прожить на свою зарплату. Ах, да, забыл сказать, что за порчу сраного костюма с меня высчитывают. Не много, но все же. Уроды!
Так вот. В жаркий июльский день, около часу дня (я шел на север в шестой раз, на круг уходит примерно сорок минут) прицепился ко мне прибухнутый мужик. На вид лет тридцать пять, мокрая под мышками футболка, спортивные шорты и белые кроссовки с отклеенным носиком на правом. Думаете, как я мог разглядеть кроссовки? Скоро узнаете.
– Вот такая жизнь – сказал он, облокотившись на левый от меня подлокотник.
– Отвали и убери руку с подлокотника, не бабочка! – гаркнул я в ответ.
– Какое злое кресло, – ухмыльнулся он, – я, кажется, на таком на прошлой неделе такую цыпочку приласкал. Не ты был, не?
– Отвали, еще раз говорю!
– Жаль, а то она мне номер называла, а я забыл, может ты запомнил. – мужик зашелся смехом, пока смех кашлем не начал рваться обратно.
Я отошел немного в сторону с мыслями «лишь бы это пьяное дерьмо не заблевало меня вместе с креслом». Лучше бы заблевал. Он зашелся кашлем и мне стало тревожно, что он может сдохнуть прямо тут, передо мной. Я огляделся. Жара невыносимая, от земли поднимались легкие миражи, кажется, асфальт на тротуаре таял. Людей не много, кому охота шариться в такую погоду. Уходить не стал. Мало ли, загнется бедняга, а я потом узнаю и буду винить себя всю оставшуюся жизнь.
– Подкинь двадцатку, – прохрипел мужик, успокоившись от кашля, – в сортир охота.
– Нету с собой, – буркнул я, – в офисе деньги оставляю.
Мужик подошел ко мне вплотную, шмыгнул. А потом я почувствовал, как по трико что-то потекло.
Я отпрыгнул (насколько позволил костюм) и принялся прокручивать каркас, чтобы скинуть костюм и навалять козлу ему по роже. Но, как только я расстегнул молнию, в живот прилетела нога этой сволочи. Я рухнул на горячий асфальт и тут-то перед глазами возник отклеенный носик белого кроссовка. Я отправился в бессознательный полет.
Вернулся через пару минут. Лицо горело огнем, во рту привкус крови и пыли. На асфальте перед лицом красная лужица. И никого вокруг. Кряхтя присел и облокотился на кресло. Обшивка разорвана. Этот гоблин напоследок порвал чертову ткань. Кажется, я встрял на деньги.