– Ты чай будешь?
Кролик заглянул в комнату, здесь было тепло и уютно.
– Приспособленец, конформист и чревоугодник! Поверил этим прощелыгам проповедующим Евангелие процветания! – продолжал возмущаться Кролик.
– Проходи на кухню.
– Поверь мне, настоящая жизнь на улице. Там, где сейчас дождь! – отвечал Кролик.
Я приготовил чай. Кролик за это время немного успокоился. Началась чайная церемония.
– У тебя было такое, что не хочется жить? – спросил он.
– Такое бывает с каждым.
– А как это было у тебя?
– Да ничего особенного, речь то была о каких-то мелочах, – ответил я.
– Это ты так думал тогда, или сейчас так думаешь?
– Конечно сейчас, – удивился я, – тогда это все казалось настоящей трагедией.
Кролик задумался. Потом отпил чая и продолжил:
– А тебе не кажется, что подобная участь ждет и те ценности, которые ты исповедуешь сейчас?
– Что ты имеешь в виду? – на всякий случай уточнил я, чтобы в дальнейшем избежать недоразумений.
– Да то, что ценности наши со временем обесцениваются.
– В моем случае, для этого понадобится время, куда большее, чем человеческий удел, – ответил я.
– Но теоретически ты согласен? – продолжал Кролик.
– Наверное, да.
– Сплошной релятивизм! Относительность относительности! Какой-то тотальный приговор! Возможно даже заговор, – серьезным голосом сказал Кролик.
Я стоял у окна. Дождь уже закончился. Весь мир отражался в лужах.
– Все это, бессмысленный разговор, который нас ни к чему не приведет, – сказал я.
– А к чему он должен привести? – возмутился Кролик, – или ты еще до сих пор находишься во власти школьных установок?
– Где бы я не находился, но я точно знаю, что жизнь человека, это всего лишь череда простых действий, простых чувств и простых умозаключений.
– No, no, no! – забарабанил своими лапками Кролик, – даже не хочу слушать этот бред. Так недалеко опуститься до уровня улиток. Хотя я против них, ты же знаешь, ничего не имею!
– Кролик, дорогой мой, а ты хоть в чем-нибудь уверен до конца?
– Нет. Но у меня есть надежда.
Мы сидели на кухне и смотрели в окно. Над горизонтом висело плоское Солнце. Нам казалось, что если отойти в сторону, то можно будет в этом убедиться.
Наше молчание разрушало реальность. Ее нужно было срочно спасать.
– Мне кажется, что я падаю в пропасть, у которой нет дна, – сказал я. – Со всех сторон меня стеной окружает реальность, которую я пытаюсь как-то интерпретировать. Я, в который, раз пытаюсь за нее ухватиться, но у меня ничего не получается. С каждым мгновением скорость только увеличивается, и от этого мои шансы спастись становятся все меньше и меньше.
– Все, перестань. А то я сейчас расплачусь, – резюмировал Кролик, и театрально вытер воображаемую слезу.
– Ты всего лишь кролик, и ничто кроличье тебе не чуждо!
Красное Солнце наполовину скрылось за горизонт. Наша тропинка, по которой мы должны были отправиться в последнее путешествие, упиралась прямо в его центр. Все это напомнило работы начинающих мастеров, у которых эстетическое чувство только формируется. Окружающая реальность казалась ненастоящей. Было ощущение, что ее кто-то сколотил на скорую руку.
Глава 7
Конец
Наступила зима. Все вокруг замело снегом, под которым спрятались очертания. Остались лишь закругления, и от этого мир казался добрее.
– Наконец-то мы отправляемся в наше последнее путешествие, – сказал Кролик.
– Я готов.
– Мы пойдем на край света. Туда, где заканчиваются все дороги, – торжественно произнес он.
– Дороги никогда не заканчиваются, – поправил я Кролика, но меня уже никто не слушал.
Через какое-то время мир стал меняться. Уже не было зимы. Здесь вообще не было температуры. Мне стало казаться, что я вижу сквозь программные оболочки, непосредственно, машинные коды.
– Вон там, видишь холм? За ним наше озеро, – протягивая лапку, сказал Кролик.
– Ну, при определенной доле фантазии могу сказать, что больше «вижу», чем «нет».
– Для этих краев твой ответ вполне оптимистичный, – усмехнулся Кролик.
По мере приближения к краю мира, очертания, которыми он описывался, слабели. Было видно, что рука Автора уже устала, и от этого нажим грифеля на ватман переходил из четкой линии в неопределенность пастели.
– Кстати, – заметил Кролик, – неопределенность Гейзенберга не ограничивается только физическим миром.
– Да ты что! – удивился я. – А чем же она тогда ограничивается?
– Надеюсь, ты заметил, что пространство размывается все больше и больше, – ответил Кролик, не обращая внимания на мое скептическое настроение.