- Поздравляю! Мы первые, кто летит с такой скоростью! Главное - не напрягайте зрение, картинка на дисплеях чёткой уже не будет!
Борттехник, улыбнулся: “Да, парадокс времени проверим на своей шкуре! Интересно, а скорость света в нашем бортовом квантовом компьютере тоже изменилась?
Доктор Лия поддержала шутку, но затронула интересную тему: “Ты бы лучше думал о своих биологических часах, а то вернёшься назад ребенком для своих взрослых детей!”
Коллинз, улыбаясь, развел руками: “Тоже неплохо, будет кому няньчить!”
Лунин посмотрел на дисплей, сверил отклонения параметров от расчетных:
- Летим по графику, но на всё воля божья. Я вот думаю, что мы там увидим?
- Предполагаю, - Коллинз мечтательно посмотрел на полосы от звёзд на дисплее, - такую же Землю, населенную нашими двойниками.
Лия возразила: “Это вряд-ли. Большинство экспертов склоняются к версии, что человек гораздо сложнее, чем звёздная система. Вероятность полного совпадения генотипа миллиардов гуманоидов практически равна нулю!”
Лунин приколол: “Но Джеймсов Коллинзов там точно хватает!”
Все рассмеялись. Лунин уже серьёзно сказал: “Мне накануне старта снился странный сон. Будто вокруг меня огромные зеркала. В каждом из них отражаюсь только я, но нет эффекта отражения зеркала в зеркале!”
- Как это? - спросил Коллинз. Капитан пожал плечами. А Лия без улыбки сказала:
- У нас в Китае к снам относятся серьезно. Уверена, что это знак свыше.
- Знак бога? - спросил Коллинз.
- А почему бы и нет, - согласился Юрий.
Борттехник потёр ладонями виски: “У меня от ваших заумных речей голова пухнет. Давайте переключимся - пойдем пообедаем, или в теннис поиграем?”
Экипаж отстегнулся от кресел и, не сговариваясь отправился в спортзал. Жизнь на корабле приобрела размеренность и некоторую монотонность. Но прохождение первого портала пространства - времени, той самой “кротовой дыры”, не просто удивило, а реальное шокировало экипаж. Предупрежденные бортовым компьютером о приближении к ней, астронавты заняли свои места в креслах и невольно волновались. Это второе после достижения субсветовой скорости испытание, было для них уравнением со многими неизвестными. Даже в приоритетной теории у учёных не было абсолютного конценсуса, одним словом - полная инвариантность события. С ними могло произойти что угодно, но что именно, можно было только предполагать. Экипаж старался не думать об этом, но подсознание, как элемент инстинкта самосохранения, было начеку. Сенсоры бортового компьютера отслеживали неравномерность пространства и по их концентрации только приблизительно отслеживали время полета до границы дыры. Но что там, внутри неё, для них тоже было загадкой. Никто не знал “глубину” дыры, как и того, сколько времени потребуется кораблю, чтобы “вынырнуть” с другой стороны в ином подпространстве. Соответственно, и экипаж тоже всего этого не знал. До сих пор все беспилотные корабли, пролетающие сквозь эти порталы, уже не могли передать на Землю какие-либо сигналы. Все разговоры ученых и инженеров о шансах на успех мисии были не более, чем теорией и научным предложением, а для экипажа этот полёт мог пройти по сценарию путешествия в один конец.
Фронтальные камеры и сенсоры во всех диапазонах показывали, что корабль стремительно несётся к абсолютно чёрному “водовороту”. Коллинз, повернув голову к Лунину, растерянно спросил:
- А ты уверен, что астрофизики правильно определили, что это “кротовая дыра”? Что-то она мне напоминает “черную”!
Лунин, как флегматик по природе, как-то безразлично ответил: “А тебе не пофиг через какую ты срежешь путь? Главное - не утонуть в ней, а вынырнуть, как поплавок!”
Лия, как поклонник теории, решила их успокоить: “По сути и кротовая и черная, и та, и другая дыры, капитан прав, но есть и разница в их энергетике и размерах. Главное - точно попасть внутрь!”
- А если не точно? - волновался Коллинз.
Лия улыбнулась: “Джемс! По-моему, в вашем экипаже астрофизиком числишься ты, но успокаивать всех почему-то должна я? Как понимаю, если мы попадаем на стенку этой воронки, то, скорее всего, корабль развалиться от чудовищной перегрузки, так?”