Начав мыть полы, Зинуля вдруг бросила тряпку посреди комнаты, упала на диван и разразилась горестными рыданиями. Сердце ее немилосердно жгла печаль утраты, душу терзало запоздалое раскаяние.
– Как я могла… Мучила его… Это из-за меня… Из-за меня он умер, – рыдая, выкрикивала она, – какая же я дрянь! Дрянь!
– Эх, дочка… Жизнь по нам с тобой прошлась катком. Ты только не вини себя. Кто в войну зашел, назад не воротится. Я вот и не воевал, а она и меня забрала – сына убила… Главное зверем не стать, и не поддаться ей. – Старик ласково гладил Зинулю по спине, по волосам, – ты не стыдись, выплесни горе, плачь, кричи. Оно лучше, чем так, как я. Веришь, как узнал про Павлушу, что погиб он, слезы не проронил, как каменный стал. Маялся, маялся, да и приглядел дерево подходящее. Веревку покрепче… Анна меня, считай, из петли вынула. Затмение у всякого может случиться, так ты поплачь, оно душе полегче будет. А жизнь коли у нас не забрали, то нам ее жить надо.
С Петром только мне так и не довелось поговорить. Хотел про сына спросить. Да не успел. Он достал из сумки бережно обернутое в газету фото.
– Вот он, Павлуша мой. А вот этот, с лицом закрытым, Анна сказала, что Петр. Служили они вместе.
– Петр? – Зинуля долго вглядывалась в глаза солдата, стоявшего рядом с Павлом. Их только и было видно из-под балаклавы скрывавшей лицо. – Как Анна узнала, что это Петр?
– Не знаю, дочка. Что-то худо мне. И нога разболелась.
– Может лекарство какое? – вскинулась Зинуля, – я поищу.
– Не надо, не люблю лекарств, – остановил ее дед, – полежу, и легче станет. Хватит, дочка, нам слезы лить, ими делу не поможешь. Надумал я, что нам бы надо одно дело важное сделать. Завтра Борис обещал приехать с ребятами, обсудим с ними и решим как.
Вкратце он рассказал Зинаиде свою задумку и, поговорив еще немного, воодушевленные предстоящим делом оба решили, что пора хотя бы немного поспать.
Долго сон не шел к ним. Тяжело вздыхал и ворочался за дверью дед. Зинуля вставала, сидела у окна, снова ложилась. Наконец, под утро в доме наступила тишина. Грач, побродив по комнате, запрыгнул на диван к Зинуле, снова улегся ей на грудь и тихонько замурлыкал. Обняв его, Зинаида наконец уснула. Но и во сне Петр не пришел к ней.
55. Грач и компания
– Ну и аппетит у тебя, – Илья хлопнул по плечу Алексея, – хватит, назавтракался, все уже на местах, один ты никак свое пузо не набьешь! Вон грузовичок уже наш катит. Иди, скажи Димке, пусть разгрузку организует. О, а это не Андрюхина ли машина за грузовиком пыль глотает?
– Точно! – взглянул в окно Алексей.
Они вышли на крыльцо.
– Андрюха! Наконец вернулся! – прихрамывая, Илья двинулся навстречу Андрею. Стали подтягиваться и остальные. Подлетел, широко улыбаясь, запыхавшийся Димка, но увидев, что из машины Андрей вышел один, разочарованно сник.
– Анна с тобой разве не приехала? – задал он заведомо глупый вопрос.
– Ого… Похоже герой наш к Анне неровно дышит, – обожгла Андрея ревнивая мыслишка, но вслух он сказал только, – я к ней не заезжал, из аэропорта прямо сюда.
Как все таки изменился Димка, – глядя на друга, думал он. – Был всегда таким нелюдимым молчуном, а после того как сердце его трижды останавливалось на операционном столе, он будто стал другим человеком. Да, трижды побывать на том свете – это все равно, что заново родиться. Так и брызжет весельем, радуется жизни как дитя. Сорокапятилетнее дитя, – горько усмехнулся Андрей.
Уж кто-кто, а он хорошо знал последствия подобных ранений и насколько изнурительными бывают посттравматические боли у его друга. Но, несмотря на это, Димка истово радовался вновь обретенной жизни и вот даже снова начал проявлять интерес к женщинам.
– К женщине, – поправил Андрей себя. – Нет, друже, здесь у тебя ничего не выгорит. Вот наберем персонал – сестричку себе присмотришь. Анна не для тебя. Или я за четыре месяца отсутствия уже что-то пропустил?
Отогнав неприятную мысль, он приступил к рассказу о результатах своего долгого отсутствия.
– Ну что, братцы, поездка моя удалась. Хоть и пришлось еще на месяц задержаться, но зато мы теперь при деньгах. Нашел я очень богатого мецената, заметьте – именно мецената, а не спонсора. Он выходец из этих мест, эмигрант, и очень проникся судьбами детишек пострадавших в нашей заварухе. Переживает о своей родине, и помогать обещал не разово, а регулярно. Первый взнос сразу же перечислил, при мне, так что деньги уже на месте.