Немного постояв у высокой сосны и чувствуя, что глаза его начинают наполняться соленой влагой, Андрей резко развернулся и пошел обратно.
59. В одну любовь мы все сольемся вскоре
Как это частенько случается в подобных случаях, Анна вышла на балкон в самый неподходящий момент, и потому звонок услыхала не сразу, хотя очень его ждала.
– Наконец-то! – бросилась она к двери. Но затем приостановилась, глубоко вздохнула и замедлила шаг.
Прилететь Андрей должен был еще ранним утром и сразу же из аэропорта приехать к ней. Но давно перевалило за полдень, а его не было. И он даже не позвонил. Несколько раз набрав его номер и не получив ответа, она позвонила в справочную службу аэровокзала. Узнав, что самолет прибыл по расписанию, Анна не то чтобы успокоилась, но решила набраться терпения и не торопить события.
Она отворила дверь. В комнату шагнул улыбающийся во весь рот Дмитрий, вслед за ним вошел Илья и еще четверо незнакомых ей мужчин. Андрея с ними не было.
Анна улыбнулась восторженно глядящему на нее Дмитрию, сдержанно поздоровалась с остальными и проводила их в комнату. Вопросительно взглянула на Илью, затем на Дмитрия, однако задавать вопросы об Андрее не стала, рассудив, что они сами ей все расскажут, если сочтут нужным.
Будто бы не заметив ее вопросительных взглядов, мужчины подошли к пианино и принялись обсуждать, как лучше приступить к делу. Анна знала, что вывозить инструмент без распоряжения Андрея они бы не приехали, а стало быть, долетел он благополучно и сразу же отправился в Центр. Почему не позвонил? Так и она ведь ему не позвонила. А вот почему не приехал даже с ними…
– Хорошо, что вас много, инструмент большой, тяжелый. В нем рама чугунная, – голос Анны звучал ровно и ничем не выдал смятения владевшего в эту минуту ее душой.
– Ого! тысяча восемьсот… – Заглянув под крышку пианино и прочтя дату его изготовления, Дмитрий с изумлением воззрился на Анну, – да это же позапрошлый век! Раритет, однако.
– Да, – улыбнулась она, – немецкое пианино знаменитой фирмы Зайлер*, так что несите осторожно. Придется вам с ним повозиться – лестница довольно узкая, а в лифт не войдет, – развела она руками.
Мужчины развернули широкие ремни, споро принялись за работу, а Дмитрий все стоял и молчал, не сводя глаз с Анны. Лишь едва заметно подрагивали его губы. Ей показалось, что он собирается с мыслями, чтобы сказать ей что-то важное. Напряженность момента прервал резкий окрик Ильи.
– Ну, что ты застыл, Дима? Никак в себя не придешь от встречи с раритетом? Стань здесь, слева. Раз, два, взяли! – скомандовал он. Мужчины осторожно подняли пианино и понесли к выходу.
Анна осталась посреди комнаты, которая казалась ей сейчас пустой и безликой, как будто вместе с пианино ушла из нее душа. Не выдержав стеснения в груди и пытаясь подавить охватившую сердце горечь, Анна вышла на балкон.
– Что ж, теперь обратного пути нет. И будь что будет. – Подставив лицо теплым солнечным лучам, она старалась успокоиться и все повторяла и повторяла тихо, – будь что будет.
***
Выйдя из лесу, Андрей оглянулся. Вершины высоких сосен сомкнувшихся за его спиной покачивались на ветру, воздух наполнял их тихий однообразный гул. Ровный строй деревьев невольно напомнил Андрею солдат застывших на плацу по стойке смирно.
– Это что же, всегда так и будет? – обреченно вздохнул он. Любые образы и сравнения, возникавшие по тому или иному поводу, неизбежно связывались в его сознании с войной. – Боже ты мой, разве же эти величественные сосны похожи хоть чем-то на солдат? Да нет же. Совсем нет. Выходит, и я до сих пор не могу возвратиться со своей войны. И смогу ли?
Он долго стоял, слушая монотонный шум ветра, не торопясь уйти от этого умиротворяющего спокойствия туда, где ожидали его бесконечные дела, и где нужно было, наконец, принять важное и окончательное решение. А он до сих пор не был уверен, каким оно будет. Сомнения и неясные страхи по-прежнему теснили его грудь.
Очень часто звонил он Анне из-за рубежа, но вот что странно – говорили они о чем угодно, но только не о своих чувствах. Каждый раз Андрей напряженно вслушивался в голос Анны. Иногда казалось ему, что слышит он в ее голосе нежность, любовь. А иной раз в нем чудилось ему равнодушие. Тогда старался он поскорее завершить разговор, дабы окончательно не впасть в неверие и меланхолию. Он не мог избавиться от ощущения, что тень Петра незримо витает между ними. Совсем не хотелось ему быть в жизни Анны вторым номером. К тому же он предполагал – зная, кем была для него, Андрея, Вера, Анна вполне вероятно могла испытывать подобные же чувства.