Давно, с болью в душе вынужденная проститься с любимой профессией, она до сих пор так и не смогла избавиться от этой, казалось намертво приросшей защитной оболочки.
Нельзя сказать, чтобы это приобретенное свойство характера так уж сильно помогало ей, скорее напротив. Ценой множества потерь выращенная броня доставляла массу неудобств и мучений. Вставая помехой между нею и людьми, она постепенно превратила ее в одиночку. Утратив иллюзии, Анна стала судить об окружающих хотя и справедливо, но довольно жестко. На сторонний взгляд это выглядело почти что цинизмом. Заметив это, она готова была в отчаянии воскликнуть: «нет, я не цинична, просто у меня есть опыт, впрочем, это одно и то же»*.
– Жаль, что Андрей до сих пор так и не смог понять меня по-настоящему. – Поймав себя на этой мысли, Анна вдруг осознала, что, скорее всего, видит он не ее, истинную, а некий образ, созданный его же собственным воображением. Это было обидно. В раздражении ей и в голову не пришло, что в этом непонимании в огромной степени виновна она сама, если только это можно назвать виной. Выстроенная ею стена не давала ему этой возможности, он смог коснуться только лишь краешка ее души.
Анна нервно прошлась по комнате, не зная, что предпринять. Сидеть без дела в изоляции далеко не лучшее времяпрепровождение. К безделью она не привыкла, поступления детей, и начала занятий ждать не приходилось. Вокруг происходило что-то пугающее, и, похоже, надвигалась какая-то серьезная опасность.
Шагая туда-сюда по комнате, она невольно скользнула взглядом по зеркалу и в который раз вздрогнула, увидев в нем свое отражение искаженное до неузнаваемости зловещей паутиной трещин.
Нужно сегодня же сказать Дмитрию, чтобы они с Алексеем вынесли наконец отсюда это зеркало, – резко отвернулась она не в силах подавить нарастающий в душе страх. – И ведь не солгала эта примета!
Анна была чужда суеверий, но сейчас ей было не по себе.
– Ну разбилось старое зеркало, бывает. Примета, что это не к добру, конечно, имеет под собой основание. Только к нынешнему времени это совершенно не относится, – пыталась она успокоить себя. – Вот если бы я жила в пятнадцатом веке и разбила венецианское зеркало, тогда и было бы это дурной приметой. Ртуть, которую тогда использовали при изготовлении зеркал, испарилась бы через трещины, отравила меня, и пришел бы мне конец. Вот и дошла до нашего времени примета, что нельзя смотреться в разбитое зеркало, ибо это сулит большие неприятности. Хотя назвать ртуть неприятностью, это пожалуй слабовато.
Преодолев страх, Анна мельком взглянула на зеркало заключенное в массивную, почерневшую от времени раму.
– Сколько же ему лет? Это усадьба восемнадцатого века, значит и оно… А ведь ртуть заменили серебром только в девятнадцатом! – еще раз взглянув на уродливые трещины, расползшиеся по зеркальной поверхности, она невольно поежилась. – Сегодня же скажу, чтобы его вынесли. А еще лучше, последую совету деда и переберусь в хозяйственный корпус, одной здесь становится страшновато
____________
* Оскар Уайльд. Преступление лорда Артура Сэвила.
Глава 11 Лицом к лицу
Лицо незнакомца, увиденное поутру за оконным стеклом, его пристальный взгляд, не выходили у Анны из головы. Так бывает – ослепит тебя невзначай яркий солнечный блик, и потом, куда ни посмотри, плавает перед глазами слепящая точка. Даже потеряв яркость и налившись чернотой, она долго еще назойливо мельтешит перед твоим взглядом.
– Да что ж такое… Оставь ты меня, в конце-то концов! – с досадой гнала она от себя лишающее покоя видение. Но смутно знакомое лицо незнакомца и не думало исчезать, оно будто требовало от нее: «вспомни же меня, вспомни!» – и, наконец, она вспомнила! Это лицо она видела на фотографии у деда Сереги. Неужели это его сын? Но старик говорил, что он убит… – Сказать деду? А если сходство мне только померещилось? – метались в ее голове беспорядочные мысли. После долгих колебаний она с трудом охладила свой пыл. – Не стану я ничего рассказывать деду, пока хорошо все не обдумаю.
Она вышла на воздух. Из сарая стоящего в глубине хозяйственного двора слышалось постукивание молотка и скрежет напильника по металлу. Не привыкший сидеть без дела, старик там что-то мастерил. В усадьбе больше не было никого, мужчины должны были возвратиться только к вечеру.
Задумавшись, Анна и сама не заметила, как оказалась возле часовни.