Валерия предпочла утаить от Андрея подробности разговора со следователем. С нею он явно говорил совсем не так, как с остальными. Для начала осыпав ее комплиментами, он принялся задавать казалось бы естественные для сложившейся ситуации вопросы: дружный ли у них коллектив, не слишком ли строг заведующий, большая ли у нее нагрузка.
– Гляжу я на вас, Валерия Александровна – глядя ей в глаза и улыбаясь, говорил он, – не место такой красивой женщине в военном госпитале.
– А где же ей место, этой красивой женщине? – не смогла удержаться от легкого кокетства Лера.
– Позволите ли называть вас просто Валерия?
Она пожала плечами.
– Валерия, раненых поступает много? Были ли среди них какие-нибудь особенные? – с нажимом на слове «особенные» испытующе уставил он на нее карие, почти черные глаза.
– Раненые, как раненые… Я не знаю, последнее время ничего такого особенного. Я ведь поступила сюда совсем недавно.
– А вы спросите у коллег. Ко мне они все вон как настороженно отнеслись, а вы такая милая. У Андрея Владимировича спросите, мне ведь с ним не повезло увидеться.
– У заведующего? Я? Его подчиненная? Как вы это себе представляете?
– Нет, вам Валерия определенно здесь не место. Такому бриллианту нужна соответствующая огранка.
– Грубо льстите, – усмехнулась она.
– Ну да, ну да… – неопределенно покачал он головой, не отводя от нее взгляда. Я слыхал, что в Горздраве скоро отличное местечко освободится. Послушайте, а что если нам обсудить это на днях в хорошем ресторане? Соглашайтесь!
Даже привыкшая к постоянному вниманию мужчин, Валерия от таких скоростей на минуту утратила дар речи. Пока она собиралась с мыслями, резвый следователь вскочил и, бросив на ходу: «Я позвоню вам. Скоро!» направился к двери, но сразу же быстро возвратился и, запечатлев на ее руке насильственный поцелуй, исчез.
– Это он что? Вербовал меня? Думает, наверное, что слабое звено в коллективе нашел. Ну-ну! Хотя… Если он не соврал про Горздрав… Посмотрим еще, кто кого переиграет. Лера уже решила, что если шустрый следователь позвонит, она не откажется от похода с ним в ресторан. Так, на всякий случай.
Ну и как могла она рассказать о подобной беседе Андрею? Да никак.
– Чем же закончился визит следователя и компании? – Андрею хотелось скорее завершить разговор.
– Как он выразился на своем птичьем казенном языке – «по результатам рассмотрения документов», вызовет тебя не беседу. Так и сказал – «на беседу». Не на допрос. Ну и еще… – она замялась и замолчала.
– Что – «еще»? – Андрей уже начал терять терпение.
– После разговоров с персоналом следователь беседовал еще и с начальником госпиталя, – она снова замолчала.
– И?..
– И настоятельно порекомендовал ему снять тебя с должности заведующего отделением. Так что ты наверное больше не…
– Баба с возу, – Андрей не дослушав, и не попрощавшись, нажал отбой. – Пусть она лучше считает меня хамом и мужланом, чем надеется продолжить то, что продолжать не следует, – пробормотал он, пытаясь заглушить в душе неприятное чувство досады на себя. Подобная грубость всегда давалась ему с трудом и неизбежно влекла за собой раскаяние, но Андрей давно понял, что иногда требуется представить себя людям в этом качестве для пользы дела. – Да, для пользы дела, а сейчас для чего? Для пользы себя? Вот так одна ошибка, один необдуманный поступок совершенный под влиянием эмоций и влечет за собой целый ворох других… А все почему? Из трусости сказать правду, из опасения обидеть? Так вот обидел же! За что? За то, что сам как юный дурак поддался влечению плоти? Валерия-то причем? Она женщина. Молодая. А я старый стреляный волк. Эх…
Встав, он отряхнул с одежды прилипшую к ней сухую хвою, пару любопытных муравьев, вздохнул и огляделся вокруг.
Давно знакомая поляна, и та сегодня казалась ему тусклой и неприветливой хотя, как и прежде. по ней там и сям были разбросаны кустики каких-то фиолетовых цветочков, а между ними жизнерадостно алели шляпки мухоморов. Две сороки громко стрекоча выясняли отношения у дальних кустов, муравьи, выстроившись в колонну, тащили к своему жилищу мертвого жука. Сейчас все это наводило на него тоску. Он был один.
«Давно ходил босиком?» – вспомнилось ему счастливое лицо Петра. Вспомнилось, как шли они вдвоем по этой тропинке, и теплая слежавшаяся хвоя пружинила под их босыми ногами.
– Как же не хватает мне тебя, дружище… – чувство невосполнимой потери раскаленным прутом пронзило его сердце. Он поднял голову и увидел, как в просвете между качающимися вершинами сосен мелькнул кусочек неба. И в это мгновение будто взглянули на него с высоты глаза его утраченного навсегда друга.