Заметив Анну, Дмитрий смущенно вскочил, – я не слышал, как вы с Алексеем подъехали, – с виноватой улыбкой сказал он. – Вот, без спросу… С днем рождения, Аня!
– Но откуда ты… Я никому не говорила, что сегодня у меня… Здесь никто не знал.
– Я же разведчик, забыла?
– И вальс мой любимый… И незабудки… Я их с детства люблю, у нас в саду они росли. Как ты догадался…
– Я подумал, что тебе понравятся. И вальс тоже. Я ноты здесь нашел, когда ты уходила на ночь в хозблок, приходил сюда тайком поиграть.
С минуту они стояли молча, глядя друг другу в глаза. Анна чувствовала, что еще мгновение и она расплачется. И расплакалась. День рождения, она не хотела помнить, а Дмитрий не дал ей забыть. Трогательные незабудки, щемящие звуки вальса… В одно мгновение путы сдержанности, так долго сковывавшие ее, разорвались, душа вырвалась на свободу, омываясь благодатным потоком очистительных слез.
– Ну что ты, Аня, что ты, – Обняв за плечи, Дмитрий прижал ее к груди, она слышала его дыхание, чувствовала, частое биение сердца. Усадив ее на старинное канапе, одно из нескольких стоявших вдоль стен, он молчал и лишь нежно гладил ее волосы.
А ее словно прорвало, она говорила и говорила, и слезы струились из ее глаз.
– Боже мой, мне сорок пять лет, а я как тот осенний листок. Несет его ветер, и нет ему нигде пристанища. Все чем жила – профессия моя, голос, все пропало… Как мне жить? И здесь я не у дел… Все рушится…И обратно не вернуться… Куда? Зачем?
Всю жизнь прожила в иллюзиях… Мне аплодировали, а оказалось, что это не более чем мимолетность. Я ведь и замуж выходила. А получилось – по дурости. Мне просто хотелось, чтобы меня любили. Любили! Не внешность мою, не искусство мое – меня! А любили всегда кого-то воображаемого, другого, и меня под этот шаблон подогнать старались. Или как Петр… А я всю жизнь помнила его, свою первую любовь. И все ждала… Чего? А он предпочел Зинулю. Мне казалось, что я любила его, а любила я не его, я память юности любила. – Она горестно всхлипнула, – Вот и Андрей, он не может забыть свою Веру, а мне казалось, что мы так близки с ним по духу. Вот-вот – именно по духу. И снова все наперекосяк. Только теперь поняла, что все это фантазии. Где нет гармонии там нет любви. А у меня случился крен в одну только духовность. И выглядела я для всех как холодная рыба. Что мне делать? Я не могу, не могу так больше… Мне сегодня уже сорок пять! Я опоздала жить…
– Мы ведь оба с тобой опоздали, – покачивая Анну в своих объятиях как ребенка, глухо произнес Дмитрий, – мне почти сорок шесть, а я всю жизнь провел на войне. Так получилось. И меня могло уже не быть. Но я есть. И ты есть. Мы – есть. Что такое профессия, Аня? Что голос? Твоя душа не пропала! Да и мою война не сумела перемолоть. Ничто еще не потеряно. Можно начать все сначала. С моими ранениями я вряд ли протяну долго, но, сколько будет моей жизни – всегда буду рядом с тобой. Близко ли, далеко ли – это как позволишь.
– Ты так мало знаешь меня, Дима.
– Когда пристально смотришь на человека, когда думаешь о нем каждое мгновение, ловишь каждый взгляд, каждое движение, как я, то узнаешь его суть лучше, чем если бы просто находился с ним бок о бок. Это, скорее, ты меня мало знаешь. Тебе предстоит сделать еще много открытий.
– Одно я уже сделала сегодня. Когда же ты среди бесконечных войн успел научиться так играть?
– Я же был почти вундеркиндом. В 13 лет уже занял первое место на конкурсе юных пианистов, а потом… Повзрослел, юношеским максимализмом заболел, рванул родину защищать от террористов, попал на вторую Чеченскую, ну и увяз… Теперь вот вернулся на родину, сюда. А здесь опять война. Андрюха достал меня считай с того света и я понял, что очень хочу жить, что жизни я еще и не видел. Теперь радуюсь каждому дню, каждый новый день для меня счастье. Через боль радуюсь, а она у меня подчас бывает такой…
Попробуем начать все сначала? – обхватив ладонями ее лицо, он заглянул ей в глаза и от этого взгляда лихорадочный трепет пробежал по ее телу.
Непреодолимое желание обнять, прижаться губами к его губам охватило все ее существо. В эту минуту в ней наконец произошло то самое волшебное единение духовного и телесного, которое единственно и рождает гармонию настоящей любви. Произошло то, чего она лишала себя так долго. Страх перед жизнью канул в небытие.
– Дима! – вдруг донесся до них голос разрушивший очарование момента, – Дима, да где же ты? – дверь распахнулась и в зал ворвался взбудораженный Алексей. – Еле нашел вас! Дима, срочно! Только что позвонил Андрей. У них в госпитале ЧП. Очень серьезное. Мы нужны. Идем, обговорим. Аня, извини, но дело сугубо мужское, военное.