– Не понял… А Михаил Петрович где?
– Заболел, – отведя взгляд, хмуро произнес начальник госпиталя.
– Ага, понятно. Минус один, – отметил про себя Андрей, садясь на свое бывшее место. – Что ж, тогда я за него. Обсудим план действий. Сначала подробности. Ситуация схожа с тем случаем в Афгане, в восемьдесят шестом. Если кто о нем не слышал – рассказываю. Во время боя с душманами шальная пуля попала в коробку гранатомета, гранату выбросило, она рикошетом вошла в тело бойца и застряла там. Вылетая из гранатомета, она становится на боевой взвод, и может взорваться в любой момент. Как это получилось в нашем случае неизвестно, однако результат тот же – граната на боевом взводе находится в теле солдата и нам предстоит ее извлечь.
– Да, операция смертельно опасна и времени у нас совсем нет, – вклинился начальник госпиталя. – Тогда, в восемьдесят шестом, тот солдат был легко ранен и целых тринадцать дней ходил по госпиталю с гранатой в теле, прежде чем это обнаружилось. У нас несколько иначе – боец доставлен в тяжелом состоянии, он лежачий. Слава богу, был без сознания во время транспортировки, да и везли его предельно аккуратно. Сейчас он пришел в себя, но пока мало что понимает. Нам нельзя допустить с его стороны ни малейшего движения, иначе взлетим на воздух. Его, конечно, обездвижили – обкололи, аккуратно привязали. Нужно срочно оперировать. Срочно, Андрей.
– Инструмент только к утру изготовят. Так что раньше – никак.
– Ну, тут уж… Информировать отца о случившемся мы до утра повременим. Для пользы дела. Матери у солдата нет, умерла меньше года назад. Отец у него влиятельный, при мысли, что теперь может и сына потерять наверняка начнет права качать, требовать, чтобы сына перевезли в столицу, в лучший госпиталь и тому подобное. Нервы потреплет всем. Объяснять замучаешься. – Начальник госпиталя и сам заметно нервничал, – За это решение ответственность я беру на себя. Как и за возможный, не дай нам Бог, провал операции.
– Мы вместе берем ответственность. – твердо сказал Андрей. – Провала не будет.
– Ваши слова, да Богу в уши, Андрей Владимирович! А отца я подготовлю. Значит так, оперируете вы. С подобным боевым опытом у нас никого другого нет. Надеюсь, возражений не будет?
– Мне ведь довелось послужить и в «медицинском спецназе», так что отвечу его девизом: «В любое время, в любом месте, любая задача»!
– Не сомневался. Состав бригады набирайте сами. Дело смертельно опасное, я не вправе распоряжаться жизнями людей и назначать кого-то в приказном порядке не считаю возможным, – развел руками главный, – Все должно быть добровольно.
– Согласен. Обойдемся минимумом. Борис Николаевич, ты готов мне ассистировать? – повернулся Андрей к Борису.
– Я всегда готов.
– Отлично. Теперь что мы будем с анестезиологом…
– У меня дети, – не дав ему договорить, поспешно вскочила с места Алла Дмитриевна. И мужа нет. Если что, на кого я их оставлю? Нет, я не готова.
– Не волнуйтесь, вашу кандидатуру мы рассматривать и не собирались, – покосился на нее Андрей, – и усмехнулся про себя, – а вот и минус два… Имеет право.
– Может я? – пряча глаза, как-то неуверенно произнес Юрий.
– Боится парень… Молод еще, только со студенческой скамьи, хотя очень способный, вот он справился бы. Да только страх плохой помощник. Нет, Юрия привлекать нельзя, он может сам того не желая подвести в ответственный момент, – подумал Андрей, а вслух сказал, – нет, Юра. Здесь нужен специалист поопытнее. Без обид. – Юрий не сказал ни слова, и только виновато опустил голову.
– Да я изначально понял, что анестезиолога нам придется поискать в других отделениях, – встал из-за стола начальник госпиталя. – Займусь этим.
– Зачем же? Времени нет на поиски, да и не всякий согласится, – неожиданно подала голос Лера. – Я, конечно, предвижу ваши возражения, – поднялась она с места, – женщина, хирург, здесь без году неделя… Но, может быть, не все знают – сразу после Меда я довольно долго работала анестезиологом, потом некоторое время совмещала это с хирургией. И только позже заняла пост заведующей отделением. Я профессионал, и я готова. Детей нет, мужа нет, да никого нет. Если что – сиротами никто не останется. Я справлюсь, – она посмотрела на Андрея, и в ее глазах он прочел твердую решимость и еще что-то такое, от чего у него вдруг стало и тепло, и грустно на душе, словно это Вера, его Вера сейчас взглянула на него глазами Валерии.