В комнате повисла долгая напряженная тишина, нарушаемая лишь шорохом ветра за окном да легким постукиванием приоткрытой створки окна.
Опустив руки, Дмитрий медленно встал. Бледное лицо его было серьезным и отрешенным. Казалось, он действительно только что видел то, о чем могла рассказать только музыка, то, что невозможно выразить никакими словами.
– Музыка… – тихо произнес он. – Это ее пыталась отнять у меня война, но ей не удалось это. Сколько же ошибок успел я совершить… Изменил своему призванию, по глупости попал на войну… Меня убивали. Я убивал. – Он обвел невидящим взглядом присутствующих и повторил с отвращением, – Да, я… я убивал. – Горькая гримаса искривила его рот. – На войне многие становились верующими. Священник говорил нам, что грех за убийство лежит на тех, кто затеял войну, не от солдат она зависит. И убивать противника – это все равно что исполнять послушание выполняя команды. – Закусив губу, он отрицательно покачал головой. – Слабое оправдание. Как по мне. – Дмитрий замолчал, опустив голову.
– Вы мои друзья, – продолжил он после паузы, – мы все здесь как одна семья. Не знаю, сколько дней мне еще отпущено. Мое последнее ранение таково, что уйти я могу в любой момент. И случиться это может мгновенно, в одночасье. Не так ли, Андрюха?
Андрей опустил голову, не проронив ни слова.
– Да, так, – Дмитрий утвердительно кивнул головой, глядя на друга. – Ты трижды возвращал меня с того света, ты подарил мне жизнь. Такими подарками не разбрасываются. И теперь, каждый подаренный мне день – это радость. А еще – счастье, – он взглянул в глаза Анне, и по-детски застенчивая улыбка озарила его лицо, – счастье встречи с тобой, Аня. С моими ранениями я вряд ли протяну долго, но, сколько будет моей жизни – буду рядом и всегда буду твоей опорой и защитой. Близко ли, далеко ли – это как позволишь. Даже если ты скажешь мне «нет». Даже тогда. – Он
замолчал, устремив на Анну взгляд полный любви и затаенной боли.
Повинуясь властному, непонятному даже ей самой чувству, она медленно встала. Несколько долгих мгновений, показавшихся всем вечностью, они с Дмитрием пристально вглядывались в глаза друг другу. В это мгновение Анна вдруг почти физически ощутила, как между ними словно натянулась прочная невидимая нить. Не в силах противиться ее непреодолимому притяжению, она двинулась к Дмитрию. А он стоял и ждал, опустив руки, неотрывно глядя ей в глаза. Наконец, она подошла, глубоко вздохнула, пытаясь хотя бы немного унять нервную дрожь, и тихо произнесла одно-единственное слово:
– Да.
По комнате пронесся тихий вздох, словно до этого, затаив дыхание, все на время перестали дышать.
Дмитрий не произнес ни слова. Он взял ее руки в свои большие ладони и замер, прижавшись к ним лицом.
В благоговейной тишине возвратились они к столу. Глядя на Анну и Дмитрия, все потрясенно молчали – то, что произошло сейчас у них на глазах, не нуждалось в словах.
– Ну, вы… Вот это да… – нарушил наконец общее молчание Илья и поднявшись с места наполнил всем бокалы.
– За вас! – тихо сказал он.
– За вас, – так же тихо под мелодичный звон бокалов произнесли собравшиеся.
Один лишь Андрей сидел, низко опустив голову. А в ушах его все звучали и звучали слова друга: «…уйти я могу в любой момент. И случиться это может мгновенно, в одночасье. Не так ли, Андрюха?».
– Так, Дима, так… – с горечью думал он, – и я ничего не могу с этим поделать… Ничего.
Он поднял увлажнившиеся глаза на Дмитрия и тихо произнес, слегка изменив пушкинские строки***:
– Друг Дима, эти слезы… Не замечай их. Продолжай, спеши еще наполнить звуками мне душу…
___________
* Рахманинов Мелодия
** Шопен. Этюд N24, до-минор.
*** Пушкин. Моцарт и Сальери.
Глава 24 Андрей и Валерия
Наконец, утомленные событиями бурного дня все стали расходиться. Комната опустела. Одна лишь Валерия все так же сидела за столом, задумчиво глядя на Андрея.
А он, проводив долгим взглядом Анну и Дмитрия, медленно отошел к окну и как-то враз ссутулившись замер перед ним, низко опустив голову и обхватив ее руками. Таким Лера его еще не видела. Видела уставшим, измотанным, раздраженным и резким, но сейчас было что-то совсем иное.
Она поднялась, подошла к нему и легким движением коснулась плеча.
– Андрюша?..
Он обернулся к ней и впервые за время знакомства во взгляде этого сильного, уверенного в себе, порой даже грубоватого человека, она увидела боль и отчаяние. Но уже через мгновение взгляд его изменился, словно опустился невидимый занавес, скрыв от нее истинные чувства Андрея. И все же в тот краткий миг она успела разглядеть в его глазах не только отчаяние и боль, но и затаенную надежду.