– Как же он одинок… – сжалось ее сердце, – как нуждается в понимании, сострадании, помощи. И как тяжело ему признаться в этом.
– Да, Лера?.. – голос Андрея прозвучал ровно и тускло. – Прости, задумался… Устал я. Но это пройдет.
– Понимаю… Скажи… что тебя мучит?
– Что мучит? Неизвестность, наверное. Ты ведь и сама понимаешь, что может принести завтрашний день. Судьба Центра под вопросом, я сам под следствием.
– Андрей, я конечно не провидица, но… чувствую – все образуется. Вот увидишь. Давай подождем до завтра. Утро вечера мудренее, – ласково улыбнулась она, – ведь сегодня был такой хороший день.
– Подождем?.. Да, конечно, подождем, все равно ведь чему быть, того не миновать, – тяжело вздохнул Андрей и они вышли во двор.
– Сегодня такой теплый вечер… Пройдемся пока не стемнело? – Валерия с наслаждением вдохнула напоенный сосновым духом воздух. – Ты ведь обещал показать мне часовню и родник. – Она вопросительно посмотрела на Андрея, слегка склонив голову, как часто это делала Вера.
И это движение поразило его в самое сердце. Оно было сродни вспышке молнии, когда все вокруг на долю секунды вдруг озаряется ярким светом и становится по-особому однозначно-выпуклым и очевидным. Он увидел перед собой лицо Веры, увидел таким, каким навсегда осталось оно в его памяти. И это лицо было неотличимо от лица Валерии, однако не внешним сходством, а чем-то необъяснимо близким, теплым, глубинным. Словно кто-то всемогущий неожиданно подарил ему свидание с прошлым, оживив ту, кого не чаял он больше увидеть. Подарил в ответ на всю кажущуюся безнадежность его мольбы, когда в тайне своего сердца он страстно просил чуда, просил хотя бы на миг вернуть ее.
Андрей видимо пошатнулся, потому что почувствовал, как Валерия внезапно подхватила его крепкой, тренированной рукой хирурга.
– Что с тобой? Тебе нехорошо?
Он молчал, медля с ответом, хотя уже твердо знал, что скажет ей сейчас возможно самое главное. Скажет то, чего не говорил в то далекое время даже Вере – просто потому что тогда они были молоды, все было ясно и просто, и не томила еще страшная загадка жизни, которая настигла его с гибелью Веры, и над которой ум его бился и по сей день. Андрей был врачом, он знал человеческий организм до мельчайших подробностей, знал его хрупкость и недолговечность. Не мог примириться лишь с одним – с конечностью жизни.
– Нет, Лера, мне хорошо. Давно уже так не было. – Он поднял на нее глаза, – мне хорошо, хотя признаюсь очень тревожно. И причина этому… Я скажу… Сейчас… Скажу. Только… поймешь ли ты меня?
Валерия смотрела на него очень внимательно и серьезно. Никто сейчас не узнал бы в ней ту легкомысленную и дерзкую с виду кокетку, какой предстала она перед ним в начале их знакомства.
– Ты ведь уже знаешь. Пойму.
– Наверное, знаю… Помнишь, я тебе немного рассказывал… про Веру…
– Валерия чуть заметно кивнула, по-прежнему сосредоточенно глядя на Андрея.
– С ее смертью все во мне будто… окоченело, замерзло. Не знаю, как сказать… но ты должна понимать… – Андрей надолго замолчал, опустив голову. Она не торопила его. – Я ведь мужчина, Лера. Но все, что происходило в моей жизни после гибели Веры, было плоским, поверхностным. Я жил словно в каком-то постоянно повторяющемся дурном, надоедливом сне. Все эти мимолетные встречи… Ты конечно наслышана о них. Это было настолько «не мое», что я даже угрызений совести не испытывал, мне казалось, что все происходит в каком-то искусственном мире, да и я сам – ненастоящий.
Андрей снова помолчал, собираясь с духом.
– Но вот в моей жизни появилась ты. И даже с тобой, я не отступил от заученной привычки – все между нами началось так же, как часто у меня бывало и ранее. Как вообще бывает между людьми, когда они принимают за любовь удовлетворение своих физических, душевных, да пусть даже и духовных запросов…
Только сейчас понял я истинный смысл этого чувства, и открыла мне его встреча с тобой, Лера. Отчего так? Может быть то, что мы с тобою рядом только что смотрели в лицо смерти… Может быть это и соединило нас по-настоящему? Не знаю… Но ясно чувствую в эту минуту – вдвоем с тобой мы могли бы…
– Выйти за пределы обыденности? – продолжила она его фразу вопросом.