При этом они старались тщательно скрываться от прессы, не попадать на фото и видео, ведь на родине им официально грозила статья. На деле же, никаких разбирательств и судов так и не последовало.
Пробыв чуть больше пяти месяцев на этой войне, Петр все же попал в серьезный замес, был тяжело ранен и чудом выжил – мелкими осколками ему пробило левый желудочек сердца и левое легкое.
Едва дотянув до хирургического стола, благодаря противошоковым препаратам он смог дышать и перенести хирургическое вмешательство. А когда немного окреп, его вывезли через Грузию на родину.
____________
*«Мерки» – наемники (Merceneries)
** Афганка – жаргонное название, применяемое некоторыми военнослужащими для названия комплекта полевой формы”.
13. Инцидент
– М-да… «Сумбур вместо музыки»… – Ника усмехнулась, вспомнив название разгромной статьи в газете «Правда»* некогда заклеймившей оперу Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда». – Вот и мою «писанину» после стольких сухих и нелицеприятных подробностей военной жизни кто-нибудь вполне может назвать «антинародной» и «формалистической». Хотя по большому счету, кому она так уж интересна, эта моя «писанина»…
Был у Вероники этот пунктик – самоедство, порою доходящее до абсурда. Стоило дать ему волю, как сразу все начинало идти вкривь и вкось. А ведь чтобы добиться успеха в чем бы то ни было, а главное – в своей профессии, кровно необходимо верить в себя, верить в свое дело. Это она поняла еще в консерватории.
Изрядно перетрусив, но вовремя взяв себя в руки, она блестяще спела на вступительном экзамене и была зачислена на первый курс вокального факультета. Пятерых, прозанимавшихся кто два года, кто год здесь же на подготовительных курсах, зачислили на дневное отделение. Нику и еще четверых иногородних – на вечернее, которое лишь называлось вечерним, а по сути, было тем же дневным. Лукавство заключалось в том, что «вечерникам» не нужно было выплачивать стипендию. Такая вот хитрая экономия.
Первые два курса для Вероники оказались адски трудными и едва не привели к потере голоса. Днем у нее были занятия, а до занятий и после – подработки. Пришлось потрудиться и уборщицей, и дворником, и репетитором. Когда подработок не находилось, кое-как перебивалась впроголодь. Просить деньги у родных она считала ниже своего достоинства, да и какие у них деньги
От постоянной усталости и недосыпа голос тускнел, отказывался повиноваться, терял силу. С ней стало происходить то, что часто происходит с неопытными, начинающими музыкантами. Спутав текст, или слегка сфальшивив, она впадала в панику, при этом пыталась бороться с волнением и этим еще больше усугубляла ситуацию. Спустя время она поняла, насколько важно научиться игнорировать любой промах и относиться к нему невозмутимо. Разволновавшись из-за единственной фальшивой ноты или забытого слова, можно загубить все выступление. Иногда что-то можно исполнить хорошо и даже блестяще, иногда – хуже. Да и от провала не всегда возможно застраховаться, ведь голос живой, хрупкий инструмент, напрямую зависящий от состояния певца, требующий от него больших самоограничений, которые еще и ужесточаются с годами. Без этого вряд ли возможно сохранить нервную энергию, психические силы и время для совершенствования. Приходится избавляться от различных привычек, пристрастий, сокращать до минимума разговоры, контакты с людьми, да и с внешним миром. Такая вот своего рода профессиональная аскеза. Прав был Микеланджело Буонарроти: «Искусство ревниво, оно требует, чтобы человек отдавался ему всецело».
«Если ты хочешь чему-то научиться, не бойся ошибаться. Это ошибки хирурга смертельны, а ты – не хирург» – вторил ему, наставляя своих учеников, скрипач и музыкальный педагог Абрам Штерн.
– Да, я не хирург, – наконец подвела черту под своими сомнениями Вероника, – ошибаюсь я или нет, но это не «писанина», это реальность ставшая жизнью моих героев, это их боль, страдания, радости. И моя цель – как можно ярче воплотить их в слове.
Так же как пение мое когда-то рождало у слушателей понимание и сопереживание, быть может и этот роман найдет отклик в чьих-то умах, сердцах, душах, откроет для них иные, незнакомые доселе грани жизни.
А стало быть, вперед, мой читатель! Последуем за нашей героиней в мир света и теней артистической жизни.
***
То, что вместо храма искусства она попала в подобие зоны боевых действий, Анна поняла не сразу. Тем больнее далось ей это открытие. Поначалу ей попросту было не до этого.