– Может быть, все же позанимаемся? Не зря же вы на другой конец города ехали?
В эту минуту из клетки на бреющем полете черной тенью метнулся Брут, едва не задев крылом гостя. Профессор от неожиданности пригнулся и издал несколько неразборчивых звуков очень смахивавших на ругательства.
– Ай-яй-яй… Я клетку закрыть забыла, – лицемерно испугалась Анна.
Заключительный аккорд был ужасен. Сделав стремительный круг под потолком, Брут решил сесть Анне на плечо и, пролетая над престарелым профессором, уронил смачную каплю прямо на его блестящую от пота лысину.
Перо бессильно описать то, что происходило далее. И не сносить бы Анне после этого прискорбного случая головы, если бы не появилась у нее новая учительница, которая сразу взяла ее под свою защиту. Сластолюбивый педагог вскоре после этого случая ушел на пенсию. Но, как известно, «после этого» совсем не означает «вследствие этого».
________________
* Редакционная статья в газете «Правда» от 28 января 1936 года об опере Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда». В статье опера Шостаковича подвергалась резкой критике за «антинародный», «формалистический» характер.
** Полётность – способность голоса быть слышимым на большом расстоянии при минимальных затратах сил поющего. Отсутствие полетности не только обедняет выразительные возможности певца, но и указывает на недостаточное владение голосом.
14. Я с тобой
Меж тем, мелкая водяная пыль, постепенно сгустившись, превратилась в мелкий холодный дождь. Идущий впереди Петр вдруг обернулся и остановился так резко, что Анна, не успев затормозить, неожиданно оказалась в его объятиях. На мгновение оба замерли. Крепко прижав ее к себе, так, что ей стало слышно биение его сердца, он тихо сказал: «Смотри ты, дождь как разошелся. Возвращаемся».
– А эшелон? Ты же… – смущенно проговорила Анна отстраняясь.
– Успею, – перебил он ее, – сейчас отведу тебя в нашу летнюю кухню, разожгу огонь. Промокла вон вся, дрожишь. Согреешься, обсохнешь. Иди вслед за мной, не отходи в сторону. И держись за мою куртку. – Как хорошо, что уже стемнело, – подумал он, горько усмехнувшись, – значит, отложим шок до завтра.
Анне казалось, что она идет с закрытыми глазами, такая опустилась темень. Нигде не было ни огонька. Она шла, оскальзываясь и спотыкаясь на мокрых ухабах, крепко ухватившись за куртку Петра.
Мелкий настырный дождь постепенно перешел в ливень, вода хлюпала под ногами и затекала под одежду. Казалось, что путь их никогда не закончится.
– Стой, пришли.
Заскрипела калитка, что-то зашуршало, еще несколько шагов и они подошли к едва различимому в темноте домику. Щелкнул ключ в замке, теплая рука нашла ее ладонь и повлекла за собой.
– Здесь порожек, осторожно.
Высоко подняв ногу, она послушно переступила невидимый во тьме порог и остановилась. Чиркнула спичка, начал разгораться огонек в плошке, высветив небольшую комнату, топчан, дощатый стол, скамью, печь.
– Электроснабжение пока еще не восстановили, наверное, несколько дней еще света не будет. Свечей тоже нет. Вот пришлось соорудить коптилку из снарядной гильзы. Мы на войне так делали. Светит она, сама видишь как… Но хоть не тьма кромешная. Да и воняет, конечно, и чадит изрядно, но ты уж потерпи. Я сейчас разожгу в печурке огонь, и мы эту коптилку погасим. Посиди пока.
Повозившись в дальнем углу, он принес дрова, ведерко с углем, и ловко разжег огонь в печи. Выждав пока разгорится, подсыпал еще немного угля.
– Когда чуть-чуть прогорит, добавишь еще. Только немного.
– Дед в детстве научил печь топить, не забыла еще.
Петр подошел к окну, проверил, плотно ли задернута штора и погасил коптилку испустившую облачко едкого дыма.
Анна закашлялась.
– Ничего, сейчас выветрится. Я скоро вернусь, а ты попробуй подремать пока. Вот топчан, и укрыться есть чем. Одежду всю сними и просуши здесь, возле духовки, – он приоткрыл дверцу и пододвинул скамью, – сейчас тепло пойдет. Можешь надеть пока что-нибудь мое, найдешь вон в том сундуке. Отогревайся. Если услышишь, кто вокруг ходить будет, ты не обращай внимания, сиди тихонько, сюда не полезут. Я тебя запру.
Проводив Петра, Анна подбросила немного угля в огонь, разложила на скамье возле духовки мокрую одежду, натянула свитер и военные штаны Петра найденные в сундуке, совершенно в них утонув. Пришлось подвязаться найденной здесь же веревкой. Сойдет.
Поразмыслив, завернулась еще и в одеяло, затем улеглась на топчан и задумалась, глядя на блики огня в приоткрытой дверце давно не беленой печурки. Постепенно мысли ее начали путаться, тягучая дрема сковала тело, отяжелевшие веки сомкнулись, и Анна погрузилась в забытье.