Проголодавшись, выдергивали из земли морковку и, отерев с нее землю, сразу же совали в рот. И ничего плохого с ними после этого не происходило. Как ни странно, даже реже болели, видимо укреплялся иммунитет. Чувство брезгливости и чувство страха перед микробами пришло значительно позже, и привили его взрослые.
Вероника вспомнила, как ей давали ведерко, и она отправлялась на поиски конского навоза. Да-да, навоза. Написать об этом и оскорбить эстетический вкус читателей? Вероника покачала головой и решила этого не делать.
В те времена, «мазать хату» собирались все соседи. Как же это было весело!
Вероника собирала в ведерко конский навоз, которого немало можно было найти на пустыре, где кони паслись. Попутно собирала и коровьи «лепешки», они шли на топливо – давали много тепла. Занятие это было очень увлекательным. Под «лепешкой» ей открывались целые миры – множество разных жучков, букашек, червячков, суетились там и жили своей таинственной жизнью. Она завороженно наблюдала за ними не чувствуя никакой гадливости. Нике и в голову не приходило, что это может быть неприятно или противно. Для нее все это было естественной и очень интересной гранью впервые познаваемой жизни.
Навоз для глины нужно было собирать только от лошадей питающихся на вольном выпасе. Он был самым подходящим – не таким жестким, как после кормежки соломой. Его замачивали в яме на недельку, затем замешивали с глиной, песком и рубленой соломой. Причем глина-то не всякая и подходила. Она должна была быть жирной, пластичной. Именно такую глину сельчане брали в особом месте у реки, за городом.
В один из дней сходились соседи и в большой яме с шутками и песнями перемешивали эту смесь ногами, подобно тому, как давят виноград на вино. Называлось все это действо «толока».
Хорошенько вымесив глину, женщины и детишки брали комки получившейся смеси, и чтобы покрепче они прилипали, со всего размаха набрасывали их на стены. Мужчины ходили вокруг, указывали в какие места бросать больше, в какие меньше, а затем деревянными досками разравнивали глину на стенах. К вечеру успевали оштукатурить весь дом. И это была самая лучшая штукатурка – она вбирала в себя лишнюю влагу, грязь и дым из воздуха. Она защищала деревянную основу, а свежий конский навоз не давал ей трескаться. Неприятного запаха от него не было никакого – напротив. Бабушка учила Нику добавлять немного конского навоза в воду, которой мылись полы.
– О… – Усмехнулась Вероника, – если бы я написала об этом, многие бы брезгливо сморщили носы, или, по крайней мере, удивились. Но ведь это правда – после такого мытья воздух наполнялся чистым, приятным, свежим запахом.
Когда работа была закончена, все обмывались, поливая друг друга из ведра, накрывали во дворе длинный стол, ставили не него еду, кто какую принес из дому, и начиналось веселье длившееся до глубокой ночи.
Пели, плясали, дед играл на гармошке. Пили не так, как сегодня, а понемногу. Женщины – вишневую наливку, ну а мужчины, что покрепче – «первачок».
Однажды Ника тайком от взрослых тихонько таскала и таскала себе вишенки из наливки, пока не опьянела и не свалилась со скамейки. Сама она этого не помнила, бабушка ей после рассказала, как все сначала очень испугались, а после долго смеялись.
– Многое отдала бы я, чтобы вернуться в то счастливое время, в свой утраченный навсегда рай. Но не дано. Ибо жизнь, как оказалось, далеко не райские кущи. Моя так больше похожа на лес, – усмехнулась она. – Суровый, таинственный, опасный лес, но вместе с тем и удивительный. Есть в нем прекрасные цветы, солнечные полянки, сумрачные овраги и непроходимые чащи. Водятся и опасные звери…
Лицо Вероники омрачилось, светлые воспоминания сменились иными, уже не столь приятными. «Стаю волков легче отогнать, чем воспоминания», – пришла ей на ум фраза, вычитанная где-то, – особенно когда они довольно-таки тягостные, – не преминула она добавить к ней и свои «пять копеек» со вздохом.
– А как повела бы себя моя героиня Анна, встретившись с человеком подобным тому, о котором совсем не хочется вспоминать мне? – невольно задумалась Вероника. Она еще не знала, куда заведет ее писательская интуиция, но уже чувствовала, как внутри начинает нарастать творческий азарт.
– И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,** – пропела она, усаживаясь за стол, – спасибо за подсказку, Александр Сергеевич! – Рассмеявшись, Вероника увлеченно принялась за дело.