– Ни черта не чисто! Кто здесь занимался? Металлоискатель у них, видите ли, глючить начал! Лень за другим сходить было? Или обращаться с ним не научились? Визуалы хреновы, как еще сами не подорвались! Опытных саперов у них не хватает! А вас что, не учили? Чему-чему! Видеть нарушение однородности окружающего фона – цвета растительности, плотности грунта, веточки сломанные и тэ дэ, тэ пэ! А… Учили! А вы ушами прохлопали? Хорошо, что у меня опыт, понял что там, рядом с кустиком. А то бы вы сейчас наши кости в мешок собирали! Да, не один! Давай сюда быстро, может здесь и еще есть, раз так вы «внимательно поработали». Еще раз квадрат проверьте! – Петр злобно ругался, совершенно не стесняясь Анны затравленно глядевшей на него. – Идите через двор двадцать четвертого дома по тропке на огород. Я сразу за терновником. СК.*
Окончив разговор, Петр взял дрожащую от страха Анну за руку и, повернув в сторону двора, откуда они пришли, стал впереди нее.
– Иди за мной. Не бойся, это на всякий случай, мы только что с тобой здесь нормально прошли.
Отойдя подальше от терновника, он усадил ее на пень от срезанного снарядом дерева.
– Вот здесь меня жди. – Внимательно поглядев на нее, стащил с себя камуфляжную куртку и укутал ею Анну. На слабый протест только махнул рукой.
– Там мне удобнее без нее. Жди. Только никуда не отходи. Все нормально будет.
Прежде чем уйти, он на мгновение крепко прижал ее к груди.
Анне показалось, что прошла уже целая вечность, а Петра все не было.
– Замерзла?
– Как ты… – вздрогнула Анна.
– Нас учили в спецназе подходить бесшумно, – рассмеялся Петр. Все, уходим.
– А там?
– Порядок.
– Я что, могла наступить на эту штуку и…
– Не могла.
– Как же так, здесь же все проверено. Ты сказал.
– Обычное рас… – он зыркнул искоса на Анну и поправился, будто и не сыпал перед этим при ней грубыми матерными словами – обычное раздолбайство. Неопытные. Металлоискатель заглючил у них, в чем сильно сомневаюсь. Чему там глючить! Решили, что визуальный осмотр сойдет, а в итоге… Визуально эту штуку нельзя было обнаружить.
– А как же ты?
– Ну, я… Сравнила. Я волк старый. – Он обнял ее за плечи. – Всё. Забыли.
Они молча шли по пустынной улице. Не было видно уже и тех двоих, которые перед этим возились возле уцелевших строений. Небо к вечеру прояснилось, задул «северок», становилось совсем холодно. Анна даже в куртке Петра продрогла основательно. А он шел, как ни в чем ни бывало, и о чем-то сосредоточенно думал.
– Завтра днем отвезу тебя в N к автобусу. Ты как, не против мотоцикла?
– Тебе же завтра нужно по своим делам ехать. Я и на электричке могу.
– Может она! Электричка пока только одна бегает, да и та отправляется чуть свет. Тебе на месте придется полдня автобуса дожидаться. Что, очень не хочется на мотоцикле ехать? – усмехнулся Петр, заглянув ей в глаза.
– С тобой я бы и пешком пошла куда угодно… Только снова приходится расставаться, – с тоской подумала Анна. Надолго? Или навсегда? – А вслух тихо ответила: – Хочется. Только зачем я у тебя время буду отнимать.
Петр как-то странно взглянул на нее, но ничего не сказал. Повисла долгая пауза и Анна почувствовала, как между ними ощутимо нарастает напряжение. Молчание затягивалось, становилась нестерпимым. Ей хотелось разрушить давящую паузу, но слова лишь беспорядочно теснились в голове, путались и мешали друг другу. Она словно онемела.
– Ты что притихла? – Петр взял ее за руку, – вот мы уже и дома
– Дома… Если бы… – вырвалось у нее, и она запоздало прикусила язык.
– Как знать, – непонятно усмехнулся он и стал возиться с замком.
– О, как… Похоже, пока нас не было, кто-то пытался домик наш проведать, в замке поковырялся. – Петр огляделся, – ага, вот и след совсем свежий. Надо же… Среди бела дня! Да только мой замочек не так-то просто открыть. На днях уже поймали здесь двоих, но видать, охотники поживиться не перевелись. Мародерствуют, б… – он осекся, взглянув на Анну. Ему совсем не хотелось при ней употреблять грубую матерную брань, но от многолетней армейской привычки было не так-то просто отвыкнуть.
***
Прежде, чем продолжить, Вероника решила немного прояснить ситуацию для будущих читателей и сделать небольшое отступление.
Ненормативная лексика у многих вызывает брезгливость и отвращение, особенно, когда употребляется всуе. Но как бы кому это не нравилось, она давно является неотъемлемой частью и общей, и языковой культуры. Да, культуры, ибо слово это означает различные проявления человеческой жизнедеятельности – самопознание, самовыражение, накопление умений и навыков. И так уж исторически сложилось, что русский мат стал частью военной культуры и языком боевого управления.