– Нет, нельзя, – сказала она себе, – его жена в беде. Он уедет к ней. И если бы поступил иначе, я бы перестала уважать его.
Милосердие… В этом весь Петр. Даже война не смогла ожесточить его. Завтра мы расстанемся. Он уедет. Уедет… – билась неотвязная мысль. – И останется с ней? Беда сближает… Ведь любил же он ее? «Наверное», явив милосердие, подсказал ей спасительную мыслишку коварный ум.
– Наверное? – Анна не смогла обойтись без вопросительной интонации. – Нет, не «наверное», – тотчас возразила она сама себе, уже забыв, что лишь мгновение назад думала о милосердии Петра, – не «наверное», иначе он так не торопился бы к ней.
Она бередила и бередила свою рану, уничтожала и растирала невесть зачем в прах собственную самооценку, упиваясь своим горем.
– Зачем я ему… Это случайная встреча, – снова и снова повторяла она. – Мне нужно быть сдержанной. Нет, не так. Я о б я з а н а быть сдержанной.
И, как часто бывает в таких случаях, далее все произошло совсем не так, как рисовало ее воспаленное воображение.
_________________
* Никанор Иванович Босой – персонаж романа Булгакова ”Мастер и Маргарита.
** Рундук – ящик, ларь с поднимающейся крышкой.
29. Дезертиры
Обсудив как лучше подобраться к развалинам фермы, они решили не дожидаться темноты, а посветлу подобраться к ней со стороны леска.
– Оно-то так, – сказал Петр, – да леском-то пока никто не занимался, «подарки» могут быть.
– Алеха «минак»* захватил, прорвемся. Завтра только с утра там будут осматривать. Надо этих «бегунов» по-быстрому словить, пока не подорвались. Ты был прав – салаги, дезертиры. Оголодали бедняги, вот и шарятся по округе.
– Тогда, Алеха, ты давай вперед, а мы с Димкой следом.
Все трое, укрываясь за полуразрушенными строениями, обошли открытые места и, выйдя на опушку, стали медленно углубляться в лес. Сюда видимо мало что долетело, воронок почти не было, по пути они обнаружили всего один неразорвавшийся снаряд.
Пометив место, они двинулись дальше и скоро вышли к ферме. Было еще довольно светло. По высокой траве и сухой опавшей листве идти надо было умеючи. Но и Алеха, и Димка хлеб в спецназе ели не зря, а Петр в этих делах и вовсе был волком старым и опытным. Поднимая ноги повыше и шагая с носка, все трое двигались совершенно бесшумно.
Чтобы не обнаружить себя раньше времени, прячась в складках местности они подобрались к коровнику с трех сторон и осмотрелись. Пробраться внутрь развалин можно было только с севера. Других путей не наблюдалось – все было завалено обрушившимися от взрыва обломками стен и крыши.
– Салаги, – сплюнув, процедил сквозь зубы Петр и подал знак – «заходим».
Изготовившись к бою, – мало ли, может быть бегуны и оружие с собой прихватили, – Петр с Димой неслышно проскользнули в лаз, оставив Алексея у входа.
– Ба… Картина маслом! – воскликнул Петр. Сквозь огромную дыру в потолке, последние лучи выглянувшего сквозь тучи предзакатного солнца высветили крошечное замкнутое пространство между завалами. Под стеночкой была расстелена газета, на ней лежала какая-то снедь, стояли две бутылки, похоже самогона, видимо где-то реквизированные ночными воришками. А возле импровизированного «стола», оцепенев от нежданного вторжения, застыли с выпученными глазами два недоросля.
Как и предполагал Петр, один из них был огромный детина с круглым детским, перекошенным от ужаса лицом. Второй – маленький, худой, бледный до синевы «задохлик» держал в трясущейся руке стакан с каким-то пойлом. Никакого оружия в обозримом пространстве не наблюдалось.
– Сосунки… – с досадой сказал Петр и невольно почувствовал жалость к этим двум, видимо призванным по мобилизации пацанам, которые всеми силами пытались теперь «откосить» от войны.
Намотали себе срок. Сдать их в комендатуру, так или иначе, придется. Но лучше бы убедить вернуться в часть «самоходом». Дескать, раскаялись.
– Дима, Алеха, поработайте с ними и проследите, чтобы снова не сдернули. Пусть сами сдадутся. Глядишь, и скостят маленько срок. Жаль дураков. А я домой, у меня там гостья.
– Гостья? – расплылся в улыбке Димка, – постой, – он порылся в кармане и достал плитку шоколада, – гостье твоей. Я это дело не ем.
– Где взял?
– Где взял, там нету, – рассмеялся расщедрившийся приятель, – оно тебе надо? Гостья-то как, ничего? – подмигнул он.
– Отстань.
Поручив юных дезертиров заботам товарищей, Петр отправился домой. Ему предстояло решить совсем непростую задачу. Встреча с Анной произошла так неожиданно… Несмотря на прожитые порознь годы, сейчас он снова, как в юности, ощутил насколько нерасторжимо их родство. Они, как и в те далекие годы, понимали друг друга без слов – довольно было взгляда, жеста. Ничего не изменилось, хотя конечно годы взяли свое. Оба постарели, поседели… Потерять ее снова? Невозможно. Он не хотел больше расставаться с нею и коротать свою жизнь бобылем.