Теперь тоскуя в чужом городе, больше всего он хотел увидеть снова совсем не красавицу Зинулю, а «мелкую» Аньку.
Отработав положенный для новоиспеченных первокурсников срок, Петр возвратился домой. Все остававшееся до начала занятий время он провел в сараюшке деда Евдокима, работая с ним наравне – к столярничеству у него был талант незаурядный. Не надеясь на стипендию, уж очень она была невелика, перед учебой он хотел заработать немного денег. Мать была в этом ему не помощница – часто болела, а рано умершего отца ему заменил дед Евдоким, обучивший Петра множеству житейских премудростей.
Они дружно работали, а из комнаты тем временем доносились звуки пианино и голос Анны.
Именно об этом Петр вспоминал на войне, умирая от боли и ран в госпиталях. Ради того чтобы эти минуты повторились, он страстно хотел жить.
Некоторое время между ними шла оживленная переписка. Отправлять письма Петру Аня бегала на станцию к поезду – в пассажирских поездах один из вагонов всегда был почтовым. В стене его имелось отверстие, куда нужно было опускать письма. Сразу, без задержки на сортировку в почтовом отделении, они уходили по назначению и до места добирались быстрее – не за неделю, а за день или два.
Теперь, когда в интернете письмо можно прочесть буквально в ту же минуту когда оно отправлено, потерялся тот непередаваемый восторг и ни с чем не сравнимый трепет ожидания минуты, когда в руках оказывался долгожданный конверт.
Аня с нетерпением поджидала почтальона, то и дело выбегая за калитку. А он уже издали размахивая конвертом, кричал: «Ну-ка, танцуй, письмецо тебе!». И не отдавал письмо до тех пор, пока хохочущая Анна не исполняла для него несколько шутливых пируэтов. Для старика почтальона это была самая приятная часть работы – доставка радости.
В последний раз довелось ей встретиться с Петром, когда приехал он на зимние каникулы. Той зимой, прощаясь, он впервые поцеловал ее. И был этот единственный поцелуй для Петра слаще всех, что знал он раньше, и всех, что были после. С другими.
Через год и Аня уехала учиться в столицу. Некоторое время Петр присылал ей письма, дважды встречались они на каникулах в родном городке. Но вскоре писем не стало, Петр исчез, и новый адрес его был неизвестен. Поговаривали, что воюет он в какой-то «горячей точке».
Получив обратно три письма с пометкой «адресат выбыл», Аня затосковала.
Наконец, совершенно измучившись неизвестностью, Аня решилась переступить через свою девичью гордость и написала письмо матери Петра, тете Даше.
Вскоре ответ пришел, но не от нее, а от совершенно незнакомого человека. Он сообщил, что живет в доме Петра, который его семье сдали знакомые еще каких-то знакомых. Ничего о прежних хозяевах ни им, ни ему неизвестно.
Все нити оборвались. И тогда Анна постаралась окончательно уверить себя в том, что забыта. Стало быть, и ей Петра нужно поскорее забыть. Казалось тогда, что сделать это будет не так уж и сложно. Однако, как кому… Кто-то предпочитает следовать принципу – мы любим тех, кто любит нас, другие – мы любим тех, кто нас не любит, и лишь те, кому посчастливилось встретиться с истинной любовью – любят без всяких условий. Ведь встретить родную душу, человека с которым обретаешь духовную близость и полное понимание – редкое счастье, которое дается, быть может, единственный раз в жизни. Если дается вообще. Потерять столь бесценный дар, означает обречь себя на одиночество.
Тогда Анна еще не понимала, с чем именно столкнула ее судьба, или… Да разве важно как называется эта всеобъемлющая, непреодолимая сила. Непреложно лишь то, что она существует.
Больше ей тогда с Петром увидеться не довелось. До новой встречи обоим оставалось ждать долгие двадцать лет.
* Песня из фильма “Они были первыми”, 1956г.
4. Консерватория
Как ни странно, в отличие от многих поступавших вместе с нею во второй и даже третий раз, ее в консерваторию приняли с первого захода. С трудом переносившая атмосферу экзаменов и от волнения выглядевшая на них много хуже чем могла бы, Анна перед выходом на сцену впала в панику. Почти теряя сознание от страха, она совсем уже была готова оставить эту затею и сбежать, но в этот момент Наташа, концертмейстер, сказала ей:
– Аня, пора, твоя очередь! Дыши глубже. Поверь мне, ты лучше всех споешь, – и подтолкнула ее к сцене.
– Как вас зовут? Что поете? – Голос раздался словно ниоткуда. Приемная комиссия располагалась в самом конце утонувшего в полумраке зала, лиц видно не было.
Повисла пауза. Анна молчала не в силах совладать с собой. Наташа, поняв ее состояние, сама назвала фамилию и репертуар дрожащей от страха абитуриентки. В зале раздались смешки и тот же низкий мужской голос произнес: