Что же делать? Пересидеть ночь в этой будочке? Глупо и опасно – внутри явно были видны следы присутствия далеко не светлых личностей. В углу валялась куча тряпья видимо служившего кому-то постелью, вокруг беспорядочно разбросаны пустые бутылки, осколки стекла, какие-то объедки.
– Нужно убираться отсюда скорее, – пробормотала она, – не ровён час возвратится хозяин этого добра, а если еще и со товарищи…
Анна быстро вышла из светового пятна отбрасываемого висящими по обе стороны будки забранными в металлическую сетку лампочками. Постояв немного и подождав пока глаза привыкнут к окружающему мраку, она двинулась по тропке туда, где далеко впереди мелькал сквозь раскачивающиеся ветви какой-то неясный свет.
– Ну допустим, отыщу я особняк, дальше-то что? – лихорадочно размышляла она, – хорошенькое дело ввалиться к людям среди ночи… У них ведь ребенок маленький. Но делать-то что? Придется стучаться. – Есть ли звонок у калитки? Анна в свой предыдущий визит внимания на это не обратила. – А если не достучусь? Дом стоит в глубине, ворота и калитка глухие, забор высокий, собаки, чтобы лай подняла, у них тоже нет…
Уже не страх, а животный ужас накрыл ее с головой. Она еле сдерживала себя, чтобы не сорваться с места и не побежать в панике куда глаза глядят. Но глаза ее глядели лишь на слабо мелькающий среди ветвей огонек впереди, да на пугающую черноту середины ночи вокруг. Она чувствовала, что сейчас, в этой угрожающей темноте с нею может произойти все что угодно, и защитить ее здесь некому.
– Вот мне наказание! Погналась за деньгами! – злые слезы брызнули у нее из глаз. Дело было, конечно же, не только в деньгах, Анна возводила на себя напраслину, однако злость неожиданно придала ей силы и возвратила способность мыслить более-менее здраво.
– Ну вот, оловянный солдатик наконец-то опомнился! – сказала она себе и, утерев слезы, принялась сосредоточенно размышлять, как быть дальше.
Прикинув направление, она двинулась вперед, укрываясь в тени деревьев – кромешную тьму неожиданно рассеяла выплывшая из-за туч яркая полная луна. Анна опасалась обнаружить себя и старалась идти неслышно, как учил ее Петр – поднимая ноги повыше и осторожно шагая с носка.
– Поделом мне наука, нужно было верить своему предчувствию, ведь как же не хотелось мне ехать! Обошлись бы мы и без этих денег, все материальное – прах.
Она опять зачем-то лукавила перед собой. Совсем не «материальное» заставило ее уехать от Петра, и не только жажда хотя бы на короткое время возвратиться к любимому делу. Окунувшись в быт и погрязнув в будничных делах, она затосковала. Ей стало казаться, что и друг к другу они с Петром стали относиться иначе. Все разговоры в последнее время сводились к обсуждению домашних дел. Петр все еще был слаб и, несмотря на посильную помощь друзей, дом восстанавливался медленно. Натоптавшись за день, оба едва доползали до постели, было им уже и не до разговоров, и не до любви.
Спустя время Петр стал чувствовать себя хуже – возобновились головные боли, пока не столь ужасные как прежде, но всерьез настораживавшие Анну. Все чаще напоминал о себе осколок у позвоночника. В первую очередь это и подвигло Анну согласиться на подработку. Деньги, как ни крути, были нужны. Ей хотелось поберечь Петра и нанять пару работников, ибо сами они не справлялись, а зима была на пороге.
Миновав манивший издали огонек, оказавшийся обычной лампочкой Ильича висевшей на столбе у строения похожего на автосервис, она снова шагнула в темноту. Вдруг впереди послышались неясные звуки голосов. Замерев, она прислушалась, пытаясь определить, какие неожиданности может сулить ей встреча с их обладателями. Голоса приближались, она уже начала различать отдельные слова, большею частью матерные.
Поняв, что встреча с этим сборищем не сулит ей ничего хорошего, Анна поспешно скользнула в кстати подвернувшийся переулочек, сделала еще несколько поворотов по каким-то улочкам и обнаружила, что вышла на окраину. В лицо ей дохнуло запахом застоявшейся воды и гниющих водорослей. Освещенное ярким светом луны перед нею простиралось не то болото, не то заросшая камышами речушка. Вокруг стояла тишина, периодически нарушаемая кваканьем лягушек да легкими всплесками рыб или еще какой-то неизвестной Анне живности. От воды ощутимо тянуло ночным холодом. Анна поежилась и повернула обратно в сторону домов.
39. Потрясение
Анна сильно устала. Торопясь на электричку, переполненная возмущением, обидой и страхом, тяжести сумки она не чувствовала. Вещей с собой из дому взяла в расчете на трехмесячное пребывание в столице самую малость, но потянуло это добро в итоге килограммов на шесть. И теперь сумка с каждым шагом все ощутимее, до боли в мышцах оттягивала ей руки. И это притом, что собираясь в спешке, она забыла забрать свои ноты.