По правде говоря, пить она совсем не хотела. Единственное чего ей хотелось – это снова оказаться в маленьком домике рядом с Петром и забыть это жуткое происшествие, как забывается страшный сон поутру.
– Да-да… Водички… Я сейчас. – Старик суетливо вскочил, достав из буфета чашку налил в нее воды, да тут же всю и расплескал. – Сейчас, сейчас, – снова пробормотал он и повторил попытку. Чашка выскользнула из его рук, мелкие осколки разлетелись по полу. Беспомощно взглянув на Анну, старик сгорбился и закрыл лицо руками.
Подойдя к нему и обняв за плечи, Анна усадила его на табурет. Она видела, как ему горько и неловко, и понимала, что срочно нужно переключить его внимание на что-нибудь другое.
– Вас как зовут?
– Дедом Серегой кличут, – глухо ответил старик.
–А по батюшке?
– Сергей Алексеич я.
– А моего дедушку звали Евдоким Алексеич. А кто это на фото?
На стене висел снимок – групповой портрет двенадцати парней в камуфляже и полной выкладке. У некоторых лица были скрыты под балаклавами*. В самом центре стоял мужчина выглядевший заметно старше остальных.
– Сынок мой, – указал на него дед Сергей. Он у них командир был – военная разведка. С последней горячей точки как вернулся, дома не усидел, уж как мы его не просили. Мы на Донбассе тогда жили, я раньше на шахте работал. А как пошла там заваруха нешуточная, да родню у нас там разбомбили, так он нас сюда вывез. А сам ушел к ополченцам. В горячих точках уцелел, правда, ранен был три раза, а тут… год назад… там где-то и схоронили. Мать как узнала – инсульт. Через полгода и ее схоронил. – Он взглянул на Анну с такой безысходной тоской, что ее пробрала дрожь. – Зачем, зачем ты… Я бы… Эх…
– А это кто? – перебила его Анна, указав на стоящего во втором ряду высокого широкоплечего солдата. Взгляд его показался до боли знакомым, ей вдруг почудилось, что это Петр. Но уверенности не было – лицо до половины скрывала балаклава. Да нет, так не бывает, это не может быть он… Анна тряхнула головой пытаясь отогнать наваждение.
– Его я не знаю. А вот они, – дед ткнул пальцем в стоящих справа парней, – они один раз приезжали. Давно. С сыном еще. А теперь никому я не нужен. Жена померла, а больше родни не осталось.
– А как соседи? Заходят?
– Так я же переселенец. К тому ж не пью и попусту балаболить не люблю, они на меня косо смотрят за то. Да я не в обиде – чужак для них, «сепар», – он встал. – Давай-ка отдохни, дочка, до утра часа три можно еще поспать. Вот тут на диванчике и располагайся, а я в спаленку пойду. Утром покажу дорогу. Не бойся, – заметив, что Анна нерешительно топчется на месте, дед обреченно махнул рукой, – что хотел сделать, то не сделаю уже… Что-то худо мне совсем, лягу я. – И он медленно побрел в другую комнату. – Можешь укрыться одеялком, вон там лежит, на сундуке.
Анна забралась на диван, села опершись на стену, и поджала под себя ноги. Но глаза слипались, и она все же легла, продолжая чутко прислушиваться к звукам, доносящимся из спаленки. Вскоре наступила тишина, и сон сморил ее, пролетели сменяющие друг друга первые видения, и вот уже идет она по темному лугу. Одна. И ей страшно. Очень страшно. Внезапно становится светлее – из-за высокого холма медленно выплывает яркий диск Луны. Свет ее лучей бурным водопадом низвергается на землю, на редкие деревья, дальние холмы и на ночную птицу кружащую над лугом. Тьма рассеивается, и вот уже видит Анна вдали приближающегося к ней человека. Теперь ей уже совсем не страшно – она не одна посреди огромного пространства ночи. И она спешит навстречу, но вдруг останавливается в изумлении.
– Да это же сын деда Сереги…
Не замедляя шага, человек проходит мимо нее и начинает быстро удаляться.
– Постой! – из последних сил она бежит за ним. – Ты жив?! Ты не убит?
– Повернув к ней лицо, солдат останавливается. Он в разгрузке, на его груди, развернутый стволом вниз, висит автомат. Анна с ужасом видит пересекающий его щеку длинный кривой шрам.
– Имя! – кричит она, – скажи свое имя!
– Мать хотела назвать Петром… – сильный порыв ветра уносит окончание фразы. Под напором мощного дуновения автомат слетает наземь разбиваясь на осколки, а тело солдата, разломившись на несколько каменных частей валится и рассыпается в пыль взвивающуюся ослепительным смерчем в небо. Яркий свет его больно ударяет Анну по глазам и, вздрогнув всем телом, она просыпается.
Возле стола стоит дед Серега и держит в руке горящую свечу. Видимо свет ее и разбудил Анну.
– Электричество пропало, – сказал он, – здесь в поселке такое бывает. Утро уже. Схожу, открою ставни. Боялся оступиться в темноте и тебя разбудить ненароком, вот свечку зажег. Хотел пока спишь чайку подогреть да яичницу пожарить тебе на дорожку.