– Жалеешь. Боишься, что не выдюжу и…
– Да.
– А это точно рядом с моим сыном стоит твой…
– Точно, – не дала ему договорить она. – Вам нужно повидаться и поговорить. – Анна говорила жестко и уверенно, понимая, что пока старик деморализован и даже пристыжен своей неудавшейся попыткой, устоять против ее натиска у него попросту не хватит душевных сил. «Ты в ответе за тех, кого приручил» – вспомнилась ей фраза из «Маленького принца». – Ну а я теперь в ответе за того, чью жизнь спасла таким странным образом, – подумала Анна. Она окончательно решила, что ни к своим работодателям, ни к Антонине возвращаться не станет и без старика не тронется с места. Нужно было бы предупредить Петра, но телефон потерян, а у деда Сереги его и вовсе не было.
– Зачем он мне, кому я теперь нужен… Некому звонить, – ответил он на ее вопрос.
– Теперь мне нужен, – твердо сказала Анна. Собирайтесь Сергей Алексеевич. Грач без вас не пропадет, парень ушлый. Погостите у нас, Петр будет рад отцу бывшего сослуживца.
Сказав эту фразу, Анна внутренне вздрогнула, – она вдруг вспомнила, что сын деда Сереги погиб воюя в ополчении, а Петр-то воевал по контракту в АТО, и в то же самое время!
Испарина выступила у нее на лбу. На минуту ей представилось, что они даже могли стрелять друг в друга. Идея пригласить деда Серегу в гости уже не казалась ей такой уж удачной. Но мосты были сожжены – из спаленки вышел дед уже при полном параде, в руках он держал небольшую сумку.
– Сейчас на дорожку соберу нам помидорчиков, огурчиков, краюху хлеба и пойдем, дочка. Как раз к поезду успеем. – Он быстро собрал и сложил еду в сумку.
– Фотографию сына с собой захватите, чтобы Петр смог его узнать. – Дед вынес из спаленки фото на котором такой же, как и он сам, горбоносый сухощавый мужчина в военной форме стоял облокотившись на БТР. – Эта подойдет?
– Лучше эта, – Анна указала на стену, – здесь вся группа.
Старик вынул фотографию из рамки, и бережно завернув ее в газету, положил в кармашек своей сумки.
– Ну вот и ладно, я тоже готова, – бодро сказала Анна и они вышли из дома.
– Надо будет как-то извернуться и успеть предупредить Петра, чтобы не проговорился об АТО. Анна предвидела, во что может вылиться ее самодеятельность, если не проявит она сноровки и не успеет переговорить с Петром.
_____________
* Балаклава – использующаяся в армии и спецподразделениях для психологического воздействия на противника и анонимности, покрывающая голову полностью, вязаная шапка, с прорезями для глаз, носа и рта. Зима 1854—1855 года была очень холодной. Солдаты британской армии во время Крымской войны, во время боевых действий близ города Балаклава, столкнулись с непривычным для себя холодом. Для защиты от низкой температуры войска получили специально изготовленные для этого случая вязаные шлемы с прорезями для глаз и рта. Название этой новой амуниции – balaclava, прижилось и дошло до наших дней.
41. Тебя любить, обнять и плакать над тобой…
В пятницу позвонил Андрей.
– Привет, болезный! Мы с Борькой уже на низком старте, выезжаем. К вечеру будем. Закуска имеется?
– С голоду не помрете.
– А разве про голод речь? Надобно нам вечерком малость подбухнуть, чтобы в выходные со свежими силами поработать как следует.
– Кончай, Андрюха. Вечно ты со своими словечками! «Подбухнуть»… Сам же мне запретил.
– Не страдай – это шутка юмора. Пить не будем. Так, разве что пивка по чуть-чуть. Это я и тебе позволю. Баб организуй, рыбки налови к пивку.
Андрей обожал прикидываться недалеким простачком, сыпать штампами и плоскими шуточками. Приятелям он объяснял – это мой рентген, некий психологический трюк.
На самом деле был он интеллигентным, тонко чувствующим человеком и внешность имел соответствующую – эдакий Антоша Чехонте.
Природного лоска не лишило его даже пребывание в зоне военных действий и поневоле пришлось прибегнуть ему к своеобразной мимикрии. На передовой, да и в тыловом госпитале не до манер. Приходилось общаться с бойцами, и он предпочитал говорить с ними на так называемом «языке боевого управления», как сам он частенько величал матерную речь. И то, что был он образованнейшим доктором, «доктором от Бога» и эрудитом, совершенно не мешало ему виртуозно ругаться матом и сыпать пошлыми шуточками и анекдотами. Так ему было проще.
Одна беда – со временем это у него так вошло в привычку, что и в кругу своих близких друзей он не мог удержаться, чтобы не изобразить из себя рубаху-парня и записного циника, коим по правде говоря, он не был. Хотя некоторой долей цинизма все же обладал. В основном это выражалось в его взглядах на брак и в несколько потребительском отношении к женскому полу вообще.