По тому, как неуверенно произнес он последнюю фразу, Анна с ужасом поняла, что спасенный ею старик не только не оставил мысль о том, чтобы «очистить» от себя этот мир, но мысль эта в нем продолжает зреть. Она видела это. Да, прав был философ: «То, от чего мы уходим, уклоняемся, якобы забывая, находится в опасной близости от нас. И в конечном счете оно вернется, но с удвоенной силой».*
Нет, не станет он никого искать, он просто завершит начатое. Где, каким образом… Никакого значения это для него уже не имеет. Как перестала для него что-то значить и сама его жизнь, в которой ничего не осталось ему, как только лишь пополнить армию нищих бомжей.
Осторожно забрав из рук деда сумку, Анна поставила ее обратно на пол, пристально глядя на старика. Не выдержав ее взгляда, он отвел глаза и, не зная что делать дальше, неуверенно топтался на месте.
– Пора нам уже перекусить и чайку горячего выпить, – словно не замечая его смятения, Анна открыла дверь на улицу, – пойдемте в кухоньку, там и поговорим обо всем.
Они вышли во двор.
– А что ж тут случилось? – спросил старик, указав на скошенные осколками деревья в саду и воронку у забора, которую Петр не успел еще засыпать. – У вас здесь вроде войны не было…
– Зато военный склад в километре отсюда. – Анна рассказала ему о недавно случившейся катастрофе. – Сергей Алексеевич, – продолжила она, – никуда вы больше отсюда не уедете. Разве что из того дома нужно будет забрать самое необходимое. Борис вас отвезет. Можете и Грача прихватить, – улыбнулась она. С ним нам всем веселее будет.
При упоминании имени любимца лицо деда смягчилось, видно было, что он привязан к этому существу, единственному, кто навещал его в тяжкие минуты отчаяния и одиночества.
– Но как же, – начал было дед, но его прервал сигнал мобильного. Звонил Андрей.
– Аня, доехали мы нормально. Петро уже малость оклемался. Не волнуйся. Звонить он тебе пару-тройку дней не сможет – будем его мониторить, ну и всякое такое. Потом соберем консилиум и решим, что делать дальше. Завтра к вам с дедом приедет Борис, объявит мобилизацию. Кто свободен из пацанов, подтянутся. Пока Петра здесь ремонтируем, вы там организуйте толоку** и доделайте все что осталось. Будет ему сюрприз. Ты не волнуйся только. Я тебе буду звонить пока что вместо Петра. Вот приехать не смогу, сама понимаешь – пришлось отпуск прервать. Потом догуляю. Лады?
Все это он выпалил, не дав ей вставить ни слова. Она поняла – чтобы не было у нее времени на просьбы и жалобы.
– Да я бы и не стала, – с горькой усмешкой подумала Анна. – Глупый… После Веры все женщины для него – бабы. Защитный рефлекс… Только от самого себя защитить тебя, Андрюша, рефлекс этот, не сможет.
От Петра она знала, как однажды на передовой, в палатку полевого госпиталя угодил шальной снаряд. Все, кто были там, отделались ранениями разной степени, кроме военврача Веры. Оперировать было некому, и раненый в ногу Андрей, вколов себе промедол, всеми силами пытался спасти ее, но понял, что операция бесполезна. Ранение было несовместимо с жизнью, Вера умерла у него на руках.
– Лады, – ответила она ему и, подражая Петру, добавила – СК.***
Почувствовав, как слезы снова подступают к горлу, она чтобы не дать им пролиться принялась быстро накрывать на стол.
__________________
* Карл Густав Юнг. Воспоминания, сновидения, размышления.
** Толока – это форма деревенской взаимопомощи в России, на Украине, в Беларуси, Эстонии, Латвии и Литве. Её организовывали для выполнения срочных работ, требующих большого количества работников.
44. Автограф войны
– Андрюха, что я здесь делаю? – Петр с недоумением обвел глазами палату.
– Ты что, совсем не помнишь, как здесь оказался? Сосредоточься, попробуй вспомнить, – Андрей взял Петра за руку, и внимательно глядя другу в глаза, начал считать пульс.
Петр напряженно наморщил лоб, приподнялся на подушке, огляделся. Злобно взглянув на Андрея, он вдруг резко выдернул руку и взмахнул ею, будто бы пытаясь стряхнуть что-то с одеяла.
– Ты зачем кота мне в постель положил? И кто это рядом с тобой? Скажи, пусть убираются отсюда, нечего меня рассматривать! Ишь, уставились! И кошку убери, опять ко мне лезет, – снова взмахнул он рукой. – Зинуля, садись сюда, – похлопал он ладонью рядом с собой. – Нет! Стой! Здесь мины! – после паузы внезапно закричал он и попытался вскочить. – Нас окружают! Бежать! Всем бежать! – кричал он, вырываясь из рук доктора с удесятеренной силой.