— Да ты, дурак, Стивена Кинга, что ли, не читал? — усмехнулся Волков.
— Не имел такой идиотской привычки…
— Сплотить людей угрозой хотел? Так они еще больше оскотинились!
— Ну, это я понял позже, когда увидел, какое мироустройство получилось. С этими самыми жертвоприношениями и прочим. Но я же говорю: тогда я верил в людей. В человеческое. Сейчас не верю. В людей не верю. А вот в отдельно взятого человека… верю. Вот в Костю верю.
— И именно поэтому. — Селиверстов вдруг заговорил, пристально глядя на своего друга, — именно поэтому ты сплавил его Марину тварелюбам?
Ломака вздрогнул и уставился на Василия. Затем на Волкова. И наконец на Жуковского. Тот недобро глядел на Селиверстова. Костя не выдержал и, схватив автомат, навел холодный ствол на Андрея.
— Ну-ка, объяснись, живо!
Жуковский вздохнул.
— Ладно. Только для начала, чтобы вы особо не дергались, я хочу привести контраргумент. Помните, мы вчера двух свидетелей Армагеддона положили? Помните? А знаете, где их пояса? — И Андрей распахнул надетый поверх теплого комбинезона бушлат. — Эти пояса на мне, как видите. Поэтому учтите: все может кончиться очень быстро. Это если пожелаете. Но если вам хочется еще пожить, то давайте успокоимся и уберем оружие. Костя, это в первую очередь тебя касается. Ты не забывай, что жизнь Марины зависит сейчас от этих поясов. Если мы тут умрем, то на всей планете больше никому не взбредет в голову ее спасать. Ты понял?
Константин дрожащим пальцем щупал спусковой крючок. Желание пристрелить Жуковского грозило пересилить любые доводы разума.
— Ты меня понял?! — повысил голос Жуковский.
Ломака нервно дернулся, резко опустив автомат и стукнув прикладом по полу.
— Вот и славно. А теперь присядь. И давайте все сделаем глубокий вдох.
— Это же сам Аид и его монахи, — дрожащим голосом прошептала Марина, глядя сквозь трещину в стене. — Господи, что же будет, если попадемся им…
— Тише, Светлая. — Сабрина достала пистолет, выстрелом из которого убила Кожевникова. — Если дело дойдет до этого, то я позабочусь о нас обеих, чтобы живыми им не достаться.
— Мне страшно…
— Не бойся ничего. Не бойся ничего, пока я с тобой, поняла?
— Да…
Сабрина слушала разговор Аида с его монахами, стоявшими всего в двадцати шагах от руин, где девушки нашли ночной приют. Она благодарила судьбу за то, что костер давно погас и не осталось даже слабого дымка, способного их выдать. За то, что монах с собакой отсутствовал, иначе мерзкая псина непременно почуяла бы двух молодых женщин поблизости. Тем более что у молодой охотницы начался непростой период. Она знала, что источает запах крови, пусть незаметный для людей, но собака непременно уловит.
Пока все складывалось благополучно. Аид и его люди были озабочены своими открытиями насчет тварей. Девушка и сама была поражена тем, что услышала. Но сейчас важнее всего остаться незамеченными для каннибалов и поскорее убраться подальше отсюда. Поскорее доставить Марину в безопасное место. К ее мужу.
— …Не совсем правильно, что ты вышел в город, владыка, да еще без охраны, — докончил начатую фразу один из монахов.
— Плохим я был бы наставником без личного примера, — проворчал Аид. — Ладно, идем…
Внезапно над городом разнеслось эхо далекого взрыва. Все переглянулись. Обычная ухмылка исчезла с жуткого старческого лица.
— Что это было? — строго проговорил Аид.
Монахи недоуменно пожимали плечами.
— Владыка, надо уходить. Возможно, это следствие вчерашней стычки, после которой мы нашли трупы. Надо выяснить, не началась ли война между общинами.
— В таком случае скорее домой, — кивнул Аид.
— Они уходят? — прошептала Марина.
— Кажется, да, — ответила молодая охотница. — Переждем немного и тоже пойдем. Очень скоро ты будешь дома.
— А ты?
— Думай о ребенке, Мариша. И больше ни о чем.
Барон осторожно приближался к груде металлолома, который когда-то был автобусами и грузовиками. Куча железа возвышалась метра на три и протянулась на все двадцать, торча из снега.
Рейдер медленно обходил ее, держа наготове «корд». Странный хруст больше не повторялся. Но ведь минуту назад Барон отчетливо слышал…