— И этот заинтересованный — ты? — усмехнулся Селиверстов.
— Мужики! — зло воскликнул Костя. — О чем вы толкуете, черт вас дери, а? Мы зачем пришли сюда? Мы революцию делать должны? Меня интересует только спасение Марины! Так давайте я возьму в этих вещах то, что мне нужно, и пойду, а вы занимайтесь чем хотите! Спорьте до хрипоты! Обсуждайте политику и устройство того, что осталось от человечества. Бунты и лидеров. У меня же одна проблема, причем острая. У меня жену похитили! И ребенка! Вот что меня беспокоит здесь и сейчас. Я не прошу вас помогать! Но и не тратьте мое время!
Анатолий Едаков отдернул палец от кактуса, что рос в глиняном горшке. Слова, сказанные Максимом, заставили старосту вздрогнуть в тот момент, когда он рыхлил влажный после поливки грунт. И конечно, он укололся.
— То есть как — сбежал? — Староста обернулся и вперил взгляд в порученца.
— Простите, Анатолий Владимирович. Я сказал, сбежали, а не сбежал, — поправил пожилой уже Максим.
— Сбежали? А кто еще? — удивился Едаков.
— Тот, кто его охранял. Волков Степан. И… — Порученец явно не решался продолжать.
— Ну! — рявкнул Едаков. Однако при его внешности это выглядело не грозно, а скорее как-то комично. — Ну говори уже!
— Селиверстов и Жуковский, — вымолвил Максим.
— Селиверстов и Жуковский?! — Едаков выпучил и без того большие глаза, а вся кожа на лбу скомкалась, как меха баяна, на котором иногда играл этот самый порученец. — Тот самый Жуковский?
— Ну да…
— Селиверстов и Жуковский?! — повторил староста, не веря своим ушам. — Се… Нет, постой! А с чего ты взял?
— Так нет никого из них, — развел руками Максим.
— И что?.. То есть погоди. В тюрьме нет Ломаки?
— Именно. Нет его. Клетка пуста.
— А охранял его Волков?
— Да. И его нет.
— Ну хорошо. Допустим, — проговорил Едаков, заметно нервничая и потирая ужаленную кактусом ладонь. — Допустим, Волков выпустил этого говнюка. И, опасаясь возмездия, ушел с ним… Хотя… куда? Куда, черт возьми, им идти? С Ломакой понятно. Он из-за сучки своей хоть к дьяволу в ад готов. А этот ухмырок, Степан? Ему-то зачем?
Староста скорее говорил сам с собой, нежели обращался к порученцу.
— Да кто его знает, что на уме у него, — пожал плечами Максим.
— Ну а эти двое? — Анатолий снова уставился на помощника. — С чего ты взял, что они убежали? Мало ли где они могут находиться на Перекрестке. Может, напились и спят.
— Их видели. Видели, как они шли в тюремный туннель. И Селиверстов с автоматом был.
— А охрана? Ну, в смысле патруль, который там курсирует?
— Они в какаху пьяные, староста. Их в щитовой нашли, в начале тюремного туннеля. «Массандра» Жуковского. Полтора литра в два рыла выдули.
— Что-о?! Да я их!..
Договорить Едаков не успел, поскольку в стороне раздался кашель Светланы.
Порученец машинально повернул голову и взглянул на ширму, сделанную из настенного ковра.
— Так, ступай пока. И это… сам не трепись и тем, кто в курсе, передай. Чтоб ни одна живая душа…
— Я понял, — махнул рукой порученец, выходя.
Когда дверь за ним закрылась, подала голос Светлана:
— Это ты правильно сделал, что велел ему молчать..
— Что думаешь? — вздохнул Едаков.
Откинулась ширма, и показалась старшая жена. Она вальяжно вошла в комнату, не глядя на старосту, а лишь бегло осматривая выращиваемые им с таким тщанием растения.
— Случай из ряда вон, — тихо проговорила женщина. — Это похоже на заговор.
— Заговор? — Ноги подкосились, и Едаков опустил свои чресла в скрипучее кресло.
— Спонтанный, конечно. Чем-то тронула беда этого Ломаки…
— Погоди, Светка. Да ведь не факт, что Жуковский и Селиверстов с ним…
— А не они ли за него недавно хлопотали? — Она наконец посмотрела на мужа.
— Да, но…
— Это же очевидно. Они ушли в тюремный туннель. В итоге никого там нет. Почему ты не спросил у своего холопа, во что были одеты Жуковский и этот полуслепой Вася? Тепло, для улицы, или нет?
— Так сама же кашляла, дескать, гони Макса, разговор затянулся…
— Именно, дорогой. Именно затянулся. И ты начал тупить.
— Полегче!
— Нет, хочешь сказать? — Женщина усмехнулась. — Что за возгласы? Да я их! Кого? Зачем?
— А что мне остается делать? — развел он руками.
— Думать, дорогой. Думать. Голову включи. Представь, что эта четверка погонится за охотниками и убьет их.
— Охотников? — усмехнулся Едаков.
— А ты, золотой, не смей их недооценивать. Ломаке терять нечего. Волкову, по сути, тоже, учитывая, как тут к нему относятся. Селиверстов хоть и полуслепой, но чертовски опытный искатель. Причем авторитетный. Жуковский тоже любимчик публики. И не забывай, что он весьма вольнодумный человек. Если даже не кончат охотников, то нападут на след и попытаются отбить девку. Это же какой прецедент! И война с тварелюбами в таком случае неизбежна.