— Ты уверен, что тебе сюда можно? — дерзко спросил тот яомо, что справа.
— Я уверен, что мне сюда нужно, — ответил я. — Всё остальное — не важно.
Левый оборотень забубнил вопросы в рацию, но прежде, чем ему ответили, я распахнул дверь и стал спускаться по длинной лестнице в подвал. Останавливать меня никто не стал. Всё-таки благоразумие — одна из основных черт обитателей Отражения.
Внизу справа я увидел небольшой бар, за стойкой которого дремал усталый пьяница, а слева стояли четыре столика, три из которых были заняты. Посетители смотрели на меня молча и немного напряжённо, наверное, потому, что от меня пахло кладбищем. Или злом.
Второй зал был отдан под открытую кухню, здесь стояли рабочие столы, горел огонь на плитах и бегали повара-китайцы. Некоторые посетители наблюдали за таинством приготовления пищи, некоторые принимали в нём участие, но, поскольку почти у всех присутствующих были ножи, на меня они смотрели куда спокойнее, чем гости предыдущего помещения. Затем последовали ещё два зала, в третьем оказался выключен свет, я преодолел его почти на ощупь, а за ним расположилась большая и совершенно пустая сейчас курительная комната с кальянами и сигарами.
Нет, не совсем пустая.
В курительной комнате меня поджидала спортивного сложения девушка, дерзкая на вид и опасная. Опасная и на вид, и на самом деле. Она была одета в майку на голое тело, рваные джинсы и лёгкие армейские башмаки, необычайно удобные в драке. Из-под вязаной шапки выглядывают каштановые волосы. Карие глаза смотрят дружелюбно. Лицо узкое и весьма приятное, пожалуй, при других обстоятельствах я мог бы увлечься. И множество татуировок. Тонкие руки девушки покрыты ими полностью, а некоторые вылезали на шею, целясь в левое ухо. А вот на теле, насколько я мог видеть сквозь тонкую ткань майки, татуировки отсутствовали напрочь.
— Налюбовался?
— Ты — Порча?
— Я знаю.
— Ты купила зло у Скупщика.
— Я знаю.
Я не угадывал — информация стала поступать, как только я увидел девушку.
— Зачем ты это сделала?
— Присядь. — Она кивнула на кресло. — Не люблю смотреть на тех, кто выше.
Ну, не любит, так не любит. Мне ничего не стоило оказать девушке любезность, и я опустился в предложенное кресло.
— Зачем ты это сделала?
— Затем, что Ольга была моей двоюродной сестрой.
«Точно! Как я мог её не узнать?»
Впрочем, у меня имелось смягчающее обстоятельство: мы нечасто виделись. Лена, которую здесь звали Порча, была старше меня на два года. К тому же она жила в Крылатском, так что виделись сёстры редко. А уж я с Ленкой — тем более.
Но тогда я ничего не знал об Отражении.
А сейчас многое понял.
— Ты наняла Мастера Скорбных Дел?
— Убийца оставил в Ольге много Тьмы, — ответила она. Голос Порчи прозвучал спокойно, но я хорошо расслышал отголоски бури, что бушевала у неё внутри. — Сейчас с Ольгой всё в порядке. — Она запнулась, поняв, как неловко прозвучала фраза, и добавила: — Ну, ты понял.
Конечно, я понял. И ни в коем случае не собирался обращать внимание на оговорку.
— Спасибо.
— Я должна была это сделать, раз ты не мог.
— Я…
Да, я не мог. Последние два месяца я провёл в больнице: сначала в коме, потом восстанавливаясь. Я бы не смог, даже зная об Отражении и о Мастере. А я не знал.
Тогда не знал.
Теперь я знаю Отражение, знаю своё прошлое и начинаю вспоминать то, что было перед комой. Начинаю делать то, ради чего Ленка отправила меня в ночное путешествие по Москве, — начинаю искать зверя.
— Ты должен был узнавать постепенно, а потом прийти сюда и рассказать мне.
— Рассказать что?
— Кто убийца?
— Убийца должен умереть.
— Кто убийца?
— Я не знаю…
— Знаешь! — неожиданно рявкнула она. — Знаешь!
— Нет!
— Вспомни! — Она подскочила, и мне прилетел хук слева. Увесистый. Но я не защищался. Мотнул головой и почувствовал во рту привкус крови. Ещё один удар. Я не защищаюсь. Я знаю, что так надо. — Вспомни, чёрт бы тебя побрал! Его называют Сердцеедом! — Чокер выпускает зло, и мою разбитую голову окутывает туман. Он не душит, но дышать становится тяжело. — Сердцеед жрёт сердца детей, чтобы продлить себе жизнь. Он убивает давно и скоро убьёт снова! Вспомни, урод! Вспомни!! Вспомни хоть что-то! Дай мне след, сволочь! Дай мне хоть что-нибудь, и я его найду!
Она тоже не могла простить. И кричала так, словно от этого зависела её жизнь.
Великое Полнолуние вбивало в меня зло смерти моей принцессы, Мастер Скорбных Дел точил плиту, которую не сдвинуть, а Скупщик медленно цедил из бокала изысканное чёрное. Я был нужен, чтобы сплести День и Отражение. Я не только сын Великого Полнолуния — я ребёнок лютого гнева и чудовищной скорби.