– Кого это ты называешь но…
Но Эрика уже и след простыл. Я со вздохом отшвыриваю защитные очки. Мне что, очки поверх очков надевать? Еще чего! Прикрываю рот маской и, набравшись храбрости, топаю к ванной. С открытыми окнами дом, наполненный светом, выглядит вполне нормальным. Так почему же мне мерещится, будто по углам, ускользая от моего взгляда, таится что-то зловещее?
Берусь за камеру, прицеливаюсь, снимаю. При свете вспышки из ванной кто-то выходит. Тьфу ты.
Громкий лязг, сдавленная ругань. На пол падает молоток. Отскакиваю шагов на пять. Парень стоит ко мне спиной и обливается потом. Выпрямляет мускулистую спину, тяжело дышит и протирает глаза.
Улучить момент и присмотреться? Или сразу бежать?
– Чего ты хочешь? Ослепить меня? – Он разворачивается. Мы встречаемся взглядами. Я не успеваю закрыть разинутый рот.
О боже мой.
Только этого не хватало.
Какая-то дурацкая шутка.
Не может быть…
– Соседушка, почему ты вечно придумываешь новые способы помучить меня? – Сэм, потирая лицо, растягивает губы в полуулыбке. Он так вспотел, что футболка стала почти прозрачной.
От неожиданности я вытворяю то, что сделала бы на моем месте любая девчонка, внезапно столкнувшаяся со своим бывшим другом детства. Швыряю ему в лицо пыльные перчатки и визжу:
– У тебя совесть есть? Тут люди работают!
– Ты о чем? – озадаченно спрашивает Сэм и стряхивает перчатки.
– Я не могу так работать. – Я немедленно меняю курс.
– С твоих перчаток мне что-то в глаз попало!
– Вот и хорошо! – кричу я, не оборачиваясь.
Стискиваю кулаки и перевожу дух только тогда, когда впереди снова показывается кухня. Отчасти радуюсь победе, словно зарубила демона, терзавшего меня много лет. Но где-то в глубине души другая моя частичка, еще помнящая о хороших манерах, немного огорчается.
Хочу повернуть назад и извиниться.
Но вдруг слышу топот маленьких ног.
Что это? Детский плач?
Выглядываю в другой коридор (до чего же здесь много коридоров!) – тот самый, что ведет к бару с тараканами. Стены здесь без окон, и свет достает только до середины прохода. Поправляю очки на носу, прищуриваюсь…
И вижу мелькнувшую тень.
Темные волосы. Девочка в цветастом платье. Исчезает за углом.
– Эй! – Я бегу по коридору и влетаю в пустой обеденный зал.
Опять мелькает тень, теперь уже слева. Бегу за ней, окликая на ходу.
Она сворачивает, на сей раз в дверь. Я сжимаюсь, думая, что она врежется лицом в створку, но нет.
Она проходит прямо сквозь закрытую дверь и, смеясь, ныряет в подвал.
У меня волосы встают дыбом от страха. Я умерла, и ничто уже не оживит мое бренное тело. Отступаю на шаг, еще на один.
«Свет сердца моего, танцуй». Голос рождается где-то глубоко внутри меня, отдается эхом и словно физически тянет меня за руку. Зов, перед которым я не могу устоять. Ноги сами собой движутся вперед, а разум кричит: «Вот тебе и пришел конец!» Но тело не слушается, оно уже мне не принадлежит.
Я спускаюсь в подвал.
Глава 5
Я наблюдала этот момент сотни раз.
В фильме ужасов девчонка наивно открывает дверь, ведущую в бездну вечной тьмы. Окликает кого-то и, невзирая на все предостерегающие знаки, не слыша криков зрителей «Не ходи туда!», – идет.
Эта девчонка – я.
Первое, что меня встречает, – это волна сырости и затхлый запах плесени. Второе – темнота, в которой запросто может скрываться убийца.
Я нажимаю на выключатель, и под потолком, потрескивая и мигая, загорается единственная лампочка. Она насмешливо покачивается и выхватывает из тьмы густую паутину под потолком. В подвале словно застыл краткий миг, оторванный от потока времени. Похоже, последние владельцы так и не удосужились собрать свои вещи – просто в один прекрасный день ушли и больше не вернулись.
Интересно, как все выглядело, когда тут жила биби.
На потертом радужном ковре рассыпаны старые детальки лего и мелкие гоночные машинки. Весь угол занимает гигантский плюшевый медведь. Тоскует древний телевизор, два дивана, обитых потрескавшейся кожей, и…
Краем глаза вижу мелькнувшую фигурку. Очки запотевают – честное слово, температура внезапно упала градусов на тридцать. По шее ползут мурашки. Отшатываюсь, теряю равновесие и с грохотом скатываюсь по лестнице.
Затылок раскалывается от боли. Открываю глаза и вижу мутную тьму. Очки свалились и пропали. Только бы не разбить камеру. Взад-вперед качается яркий круг света, на меня с любопытством взирает пара тонущих в тумане глаз.