– Я так и знал, что тут постаралась ты. – Голос падара. – Думаешь, у меня есть время ехать через весь остров, чтобы ее разыскать?
– Ну уж извини. Я не виновата, что ты не в состоянии нормально общаться с пятнадцатилетней дочерью!
– А кто, интересно, насоветовал ей игнорировать меня?
О господи…
– Ничего страшного не случится, – заверяет меня Сэм, но его лицо говорит об обратном.
– Не нуждаюсь в твоей помощи. Сама справлюсь. Чьи, в конце концов, предки – твои или мои?
– Сара, нет нужды постоянно строить из себя железную леди. Можно и…
– Я же сказала – спасибо, не надо. Я правда могу сама.
Сэм вздыхает и смотрит мне вслед. Я с трудом поднимаюсь по лестнице.
Уже у самой верхушки делаю вид, будто не слышу: «Сара, я по тебе скучаю», – потому что он и тогда не понял, в чем дело, и до сих пор не понимает, и это бесит меня даже сильнее дурацких ссор мадар и падара.
Первый этаж встречает меня шумом. Добро пожаловать обратно в реальность.
Бригада Эрика продолжает работу, но я прекрасно знаю их манеру, чувствую взгляды, которыми они провожают меня, думая, что я не замечаю. Жалость. Я практически читаю их мысли: «Бедная девочка. Каково ей иметь дело с такими родителями».
– Куда это ты смотришь? – накидываюсь я на одного из парней, который задерживает на мне взгляд на миг дольше положенного. Он пожимает плечами. Хочется объяснить им, что мы не всегда жили так, но чем ближе я подхожу к дверям, тем громче слышатся голоса спорящих мадар и падара.
У почтового ящика припаркован блестящий папин внедорожник «альфа-ромео». Они орут друг на друга: мадар с крыльца, падар с дорожки.
Это я виновата. Надо было отвечать на его сообщения.
Мадар достает телефон.
– Ты нарушаешь судебный запрет на контакты. – Она набирает номер, и ее каска поблескивает на солнце. – Не надейся, что я об этом не доложу.
– С ума сошла? – кричит падар, воздевая руки. – Я всего лишь хочу поговорить с дочерью!
В голове пульсирует боль. Прохожу мимо мадар. Пора изображать миротворца.
– Прекратите. Сегодня его очередь забирать меня.
В их постоянном перетягивании я играю роль каната. Нити, что удерживает их вместе, когда хочется разбежаться. Я машинально обнимаю мадар на прощание и надеваю свои боевые доспехи, маску, которую никогда не теряю – не могу себе позволить. Мадар держит меня в объятиях на миг дольше положенного, но я от этого не в восторге.
Я бы все объятия на свете отдала за то, чтобы отмотать время обратно, в ту пору, где мы еще не расстались, в те дни, когда мы жили под вечно сияющим солнцем, туда, где не бывает ссор.
– До встречи через пару дней. – Она целует меня в лоб, и я смотрю куда угодно, только не на нее.
Коротко машу на прощание и шагаю к падару. Под ногами хрустит гравий. Срываю маску Сэма и бросаю наземь.
Прямиком иду мимо падара.
– И это все твое приветствие? – Его пальцы подергиваются, словно он хочет остановить меня, но понимает, что нельзя. – Уже несколько дней пытаюсь с тобой связаться.
– Угу, да. Вот и я. – Воображаю, как ярко блестят на летнем солнышке мои доспехи, и бросаю последний взгляд на дом. Пальцы еще быстрее перебирают бусины на запястье. Все должно быть не так. И родители не должны еще больше отдаляться друг от друга.
«Не думай об этом», – проскальзывает мне в ухо тихий голос.
Но вместо этого я обвожу взглядом запыленные окна, тьму, которая выглядывает сквозь потрепанные занавески. Хочу, чтобы снова мелькнули прямые черные волосы, блеснули золото и сапфир. Нащупываю фотографию биби, надежно спрятанную в чехол телефона.
– Поехали. – Падар сигналит. Захлопывает свою дверь.
Я бросаю еще один взгляд на дом и шепчу окнам: «Расскажи, что ты чувствуешь». Там никого нет. Но мне хочется, чтобы были.
И призраки для меня важнее папиного гнева.
Глава 6
В ванной над кафелем клубится пар. Я глубже погружаюсь в воду, глядя, как она закручивается возле локтей, и в тысячный раз ищу в Гугле хоть какие-нибудь сведения о Самнер-Корте.
Когда я в гостях у падара, у меня сразу появляется много времени на размышления, особенно потому, что теперь мы только и делаем, что играем в кошки-мышки.
Я перебираю в памяти все, что удалось выяснить.
Дом был построен в семидесятые годы и сменил несколько владельцев.
Биби-джан могла жить там в конце семидесятых. Или в начале восьмидесятых. Полагаю, ей было сорок с небольшим, но о ее настоящем возрасте можно только догадываться. Никто не знает, когда у моей бабушки день рождения. Мы отмечаем его наугад, а это непросто, учитывая, как хорошо она сохранилась для своих лет.