– Балле, биби-джан.
«Да, дорогая моя бабушка».
Она вздыхает. Пальцы замирают на снимке, где они с баба-джаном позируют рядом с парадной вывеской на открытии магазина «Свежий старт». На биби-джан красивый брючный костюм с широкими подплечниками и обувь на низком каблуке.
– Знаешь, Сара-джан, у меня двенадцать детей.
Я хмурю лоб.
– Двенадцать? Ты, наверное, хочешь сказать «одиннадцать», биби-джан. Десять девочек и…
– Один мальчик и одиннадцать девочек. – Она начинает перечислять, загибая пальцы. – Фарзана, Фироза, Гульнур, Афсун… – Она колеблется. – М-малюда… Фироза. – Между бровями пролегает тоненькая морщинка, биби-джан смотрит на свои дрожащие пальцы и начинает заново: – Фарзана, Фироза, Гу…
Я беру ее руки в свои и крепко держу. На собственных пальцах заканчиваю то, чего не смогла она, и мы перечисляем вместе:
– Зелайха, Зенат, Наргиз, Моджган и Назанин.
Десять дочерей. Всех упомянули. Мне бы хотелось растянуть для нее этот миг, чтобы он остался в ее сердце, как навсегда останется в моем. Жаль, это не так-то просто.
Биби кладет мне голову на плечо, мы сидим в молчании. Ее озаренное лицо тускнеет. Глаза окутываются знакомой мутной пеленой, и она спрашивает:
– Что я здесь делаю? Что тут за беспорядок?
– Биби-джан, давай-ка уложим тебя обратно в постель.
Я помогаю ей встать, смотрю на ее пустые руки. Она, пошатываясь, бредет к кровати. Ирина все так же похрапывает. Я встаю на четвереньки и собираю рассыпанные альбомы. Ищу сине-золотую полоску. Ее нигде не видно. Может быть, биби сунула ее в карман, а я не заметила?
Откладываю последний альбом, и оттуда выпадает снимок. Сильно помятый, сложенный в несколько раз – обычно бабушка так не делает.
Разворачиваю и, ахнув, отшатываюсь. Снимок падает лицом вверх.
На нем та женщина в доме.
В том же самом платье и ожерелье.
Золотая цепочка с сапфирами.
Ожерелье биби-джан.
И она – в том доме.
Это и вправду биби, осознаю я без тени сомнения.
Не могу отвести глаз от ее лица. Она стоит, позируя, а во взгляде сквозит печаль, на губах измученная улыбка, растекающаяся с лица на плечи.
Я знаю, какие признаки говорят о том, что это вот-вот случится. Рябь перед глазами, короткое учащенное дыхание, сердце колотится быстрее. «Не паниковать». Пальцы немеют, телефон все звонит и звонит, а у меня из головы не идет этот ее взгляд. Пытаюсь сосредоточиться. Для успокоения использую свою технику счета. Пальцы перебирают бусины на браслете, и я начинаю считать.
Один, два, три…
Я дошколенок, сижу среди макаронин и клея, рядом смеется мадар. К ее щеке прилипла вермишелина.
Четыре, пять, шесть…
Я закончила пятый класс, и там, где должны сидеть мои родители, стоят два пустых кресла. Выпускной праздник идет своим чередом, а сиденья так и остаются незанятыми.
Семь, восемь, девять…
В трещины на мраморном полу нашего дома впитывается густая темная кровь. Из коридора доносится грохот. Я не знаю, что делать.
Не помогает.
Телефон опять жужжит, и на этот раз я беру его.
Падар: Мне нужно кое-что тебе сказать.
Падар: Почему ты мне не отвечаешь?
Падар: Во сколько за тобой заехать завтра?
Падар: Сара, это уже не смешно.
Задерживаюсь взглядом на словах «Мне нужно кое-что тебе сказать». Меня от них тошнит, сама не знаю почему.
Кладу фотографию в карман и со всех ног выбегаю из дома. Меня окутывает покров ночного воздуха. Весело стрекочут сверчки, и хочется их раздавить. Иду по дорожке. Камни больно впиваются в босые ноги. Звезды слабо пробиваются сквозь пелену света. Поднимаю глаза. Интересно, какой они меня видят.
«Надо пройтись и стряхнуть с себя все это». Останавливаюсь у почтового ящика в конце дорожки. Через улицу шагает темная фигура. Наступаю на репейник и чертыхаюсь от резкой боли в ноге.
– Привет! У тебя все нормально?
Застываю на месте от внезапно нахлынувшего ощущения дежавю. Словно мне опять тринадцать лет, и вернулась та самая ночь, и я бегу, бегу, бегу.
Кто-то машет рукой перед моим лицом, возвращая в реальность.
Это он.
– Что, Сэм, завел привычку следить за людьми? – сердито спрашиваю я.
Яркие голубые глаза удивленно моргают. Короткие светлые волосы мягко мерцают в ночи. Терпеть не могу эту свою способность подмечать подобные мелочи.
С Сэмом у меня отношения сложные. Его семья переехала в дом напротив, когда мне было шесть лет, и с тех пор мы живем по соседству. Мы всегда были друзьями – нет, не так, мы были лучшими друзьями. Все переменилось полтора года назад, когда Сэм сунул нос куда не следовало, и с тех пор я с ним не разговаривала.