А вообще, я верю в судьбу. Надо же было попасть именно к такому режиссеру как Мельтинес, в маленький город, да еще во время оккупации. И дальше, и дальше. Ты хочешь изменить судьбу, а она меняется так, как сама должна меняться. Как у многих героев Шекспира. Если ты сопротивляешься судьбе и хочешь ее изменить по- своему — оказывается, что это и есть твоя судьба, на самом деле…
Судьба советского разведчика
До нашей встречи он никогда и никому не говорил, что работал на советскую разведку. Во время той, Второй мировой войны это было бы смертельно опасно. После войны — нельзя. А когда, под конец жизни рухнула его страна и он переехал в Израиль — бессмысленно. Всего лишь вопросы и ненужные проблемы. Он и мне, единственному, подробно рассказал о себе, настоящем, не только потому что, по его словам, уважал и доверял. Была, полагаю, и еще одна причина…
Мы сидели в миниатюрной комнатке, не больше девяти квадратных метров в симпатичном жилом комплексе для пенсионеров в Ашкелоне под названием «Французская деревня». Близ самого Средиземного моря. Эта комната — почти все, что у него осталось. Да и то — подарила новая страна. Взрослая дочь жила в другом городе. Внучка — в Санкт-Петербурге. Далеко. А мы сидели близко друг к другу. Если поставить напротив дивана небольшой журнальный столик, уже не пройдешь: ни к письменному столу со старой печатной машинкой, ни к стоящему рядом древнему проигрывателю с виниловыми пластинками. Здесь редко бывали гости. Старость — это когда ты никому не нужен. Даже Родине. Которой, впрочем, уже тоже не было.
Он угощал меня своей домашней наливкой и пел студенческие песни на почти родном датском языке. «Де варрень скикеле ву нэ-эман сам скулэ гау эффероль. Оф, са-са..» У него всю жизнь было два имени: настоящее — Рахмиэль Косой и «жизненное» — Михаил Косов. Под этим именем его знали и друзья, и коллеги, и читатели. Как зарубежного корреспондента Телеграфного агентства Советского Союза- ТАСС. И это правда. Но не вся.
На самом деле Михаил все сороковые военные годы прошлого века был кадровым советским разведчиком, работавшем за границей.
Еще до войны он закончил в Ленинграде институт иностранных языков с основным профилем — немецкий. Второй язык — английский. Отличный студент, он поступил в аспирантуру, намереваясь стать филологом. Но где-то в это время его и «зацепили» ребята из разведки. Дело шло к большой войне и через партийные органы, вплоть до ЦК и, в частности, курирующего кадры, Г. Маленкова, Михаила сначала перевели в Москву и здесь уже стали готовить к специальной заграничной командировке. Прикрытием была выбрана работа корреспондента.
— В большинстве своем этим делом занимались действительно журналисты, — объяснил он. — Но иногда, как в моем случае, «корреспондент» становился прикрытием для разведчика. Я был в системе именно военно-морской разведки СССР. Но должен был работать над поставленными задачами не как нелегал, а под вполне официальной «крышей».
Сначала Косой был направлен, как журналист, по сути уже в фашистскую Венгрию, где, кроме местной контрразведки, вполне свободно действовали и немецкие спецслужбы. Там его и застало 22 июня 1941 года.
— Я и сейчас не понимаю, как мы тогда работали, потому что не очень осторожничали. Для нас главным было выполнение задания Центра, любой ценой. Мы как-то думали о себе лично в последнюю очередь. О том, что вот-вот грядет война стало понятно, когда немцы стали перебрасывать свои войска из Югославии не обратно — в Германию, а к границе с СССР, к узловой станции Чоп. Тогда немецкие поезда были стандартные и отличались от венгерских. И мы, весь наш корпункт, круглосуточно, отслеживали их составы, идущие через Будапешт: сколько, какие войска, какая техника.
О том, что будет война я точно узнал еще за десять дней до ее начала. Мой немецкий коллега из агентства «Вольф», с которым мы подружились, сказал мне тогда при встрече: «Миша, мы видимся сегодня в последний раз. Скоро начнется война». Это была не провокация. Он просто хотел меня предупредить. И не сомневался в их будущей победе: «Один немецкий солдат стоит трех русских,» — пояснил он тогда свою уверенность. «Увидимся через год и посмотрим, чья будет победа» — отшутился Косой.
Из Венгрии через третьи страны он вернулся в Москву и через год был направлен в нейтральную Швецию. Уже непосредственно по линии своей разведки. Но официально — корреспондентом все того же ТАСС.